Смогут ли украинские власти освободить Киево-Печерскую лавру от московских попов?

Смогут ли украинские власти освободить Киево-Печерскую лавру от московских попов?

Ситуация вокруг Киево-Печерской лавры нагнетается: 29 марта монахи УПЦ МП должны покинуть заповедные стены обители.

Решение о разрыве договора об использовании монастырем памятника было принято якобы из-за нарушения правил использования. Однако, судя по комментарию министра культуры Александра Ткаченко, монахам совсем необязательно покидать монастырь. Достаточно будет, если монастырь "выполнит определенные условия". В частности, «подсанкционные лица» должны уйти, отмечает издание ZN.ua.

Настоятель монастыря митрополит Павел Лебедь — один из тех же «подсанкционных лиц» — в свою очередь, заявляет, что «они никуда не уйдут». По крайней мере, по-хорошему. Скандал разрастается: в него вовлечены уже патриарх Московский, Папа Римский, генсек ООН, а также ребята из передовой. И в этом нет ничего удивительного: ситуация вокруг КПЛ – своеобразный срез украинского общества и политики. Он демонстрирует и исторические наслоения проблем в государственно-церковной политике, и сегодняшние раны.

Руины и лояльность

С формальной точки зрения, у государства есть все основания для расторжения договора о пользовании: строительство и перестройки на заповедной территории монастыря-памятника действительно не прекращались с момента передачи его в пользование монашеской общине. Чем, кстати, община гордится, она «подняла монастырь из руин». Отношение к «руинам» у церкви и музея всегда было противоположным. Но побеждала обычно церковь: монастырь продолжал строиться, а критика музейщиков разбивалась о митрополита Павла как о скалу.

Так что лучше поздно, чем никогда? Расследование незаконного строительства в КПЛ и решение о сносе незаконно построенного храма-МАФа на фундаментах Десятинной церкви — правильные решения. Правильные не потому, что «хорошие», а потому, что законны.

Однако неизбежно возникает вопрос: это прецедент? Теперь так же могут поступить с остальными храмами (и не только храмами), построенными в свое время с нарушениями — в исторических и природоохранных зонах, на месте скверов и детских площадок? Хаотическая незаконная застройка в наших палестинах — самая обычная вещь. Так что теперь все — на слом?

Если нет, то КПЛ и МАФ на Десятинной станут примером не торжества закона — пусть и запоздалого, а выборочного правосудия, при котором определяющую роль играет не столько уровень наглости застройщика, сколько уровень его лояльности к действующей власти.

В истории с КПЛ, к сожалению, ответ очевиден: незаконная застройка на территории заповедника не причина, а повод. Об этом фактически сказал сам министр культуры: никто не намерен выгонять монахов и закрывать монастырь. Даже несмотря на то, что монастырь устроил на заповедной территории строительный беспредел. Монахи могут остаться в Лавре, если «будут выполнены условия». И в этом нет ничего нового, правила игры прежние: и строительство, и возможность пользоваться построенным и тогда, и теперь покупаются за одну и ту же монету — лояльность действующей власти.

Трубадур апокалипсиса

В чем же выражается лояльность, если говорить о монастыре? Посильны ли требования и возможен ли компромисс?

Боюсь, четкого ответа на эти вопросы нет ни у власти, ни у церкви. Эксперты со всех сторон предлагают различные решения: от соломоновых — пусть ПЦУ пользуется Верхней лаврой, а УПЦ — Нижней, до радикальных: чемодан—вокзал—Россия. Среди интересных предложений – возможный переход монастыря под непосредственную опеку Вселенского патриарха. Но вряд ли это будет легким решением для УПЦ МП, которая вслед за своим московским духовным проводником разорвала отношения с патриархом Варфоломеем.

Как поступить, епископы УПЦ МП должны решить 20 марта на Священном синоде. Но особого оптимизма я бы не питала: формат Священного синода предполагает прежде всего защиту интересов не столько церкви в целом, сколько епископской корпорации. А она будет защищать «своих» — то есть епископов — любой ценой.

Скандальный настоятель Лаврского монастыря уже принялся за дело: обычно гремит апокалипсисом, который «начнется с Киева». Митрополит Павел – известный трубач Страшного суда. Но вот что интересно: когда армия РФ наступала на столицу, ничего такого митрополит Павел не говорил — наверное, был уверен, что лично его апокалипсис не коснется, оккупанты его не тронут. Другое дело — украинская власть.

Тактика настоятеля кажется устаревшей, но это не важно: главное, чтобы действовала. Настоятель выпустил в свет видеообращение: он и еще один подсанкционный митрополит, Антоний, от имени братии и мирян (присутствующие в кадре) просит «не разрешить совершиться беззакония». Поскольку говорит в кадре только митрополит Павел, а братия безмолвно присутствует, он словно растворился в коллективном монашеском «мы».

Все просто: митрополит Павел разбавил свою личную ответственность коллективной, превратил свою личную проблему с законом в проблему всего монастыря и представил спасение собственной шкуры как спасение самой Христовой Истины. И теперь за его беспредел и преступления должны быть наказаны все. Или никто.

То, что события будут развиваться именно так, что епископы займут именно такую непримиримую позицию, было понятно. С самого начала, как только власть и силовые ведомства взялись за авгиевые конюшни УПЦ МП, им нужно было действовать быстро и решительно, чтобы не дать оппоненту возможности перевести дух и перегруппироваться. Или бездействовать вообще.

Однако власти, к сожалению, подошли к гордиевому узлу церковных проблем с тупым мечом и в запотевших очках. Свое решительное наступление на УПЦ МП она не довела до конца. Конец в этом случае — это не навесить ярлык «церковь-коллаборант», не отобрать под надуманным предлогом имущество и не слить в сеть «клубничку», испортив репутацию малоизвестному монаху. Конец по таким делам – это суд и приговор конкретному человеку за конкретное правонарушение. Или ликвидация церковной структуры, которая нарушила закон и подорвала доказанную национальную безопасность (и доказательства не засекречены).

К сожалению, ни в отношении наместника Лаврского монастыря митрополита Павла, ни в отношении управляющего делами Киевской митрополии митрополита Антония эта точка не поставлена. Оба епископа оказались под санкциями, но не под судом. И при этом, как видим, совсем не лишились возможности влиять на церковь и использовать ее для собственных нужд.

Молчание ягнят

Я не знаю, чем объяснить решение власти затормозить наступление на «духовном фронте» именно в тот момент, когда он должен был войти в решающую фазу. Возможно, она надеялась на легкую и, главное, эффектную победу на «внутреннем фронте», — телезритель очень нуждается в регулярных победах. Но вместо легкой победы власти поняли то, что понимали все ее предшественники: церковная политика — очень скользкая сцена для пиара. И теперь, когда момент упущен, чтобы сказать «Б», придется брать на два тонны выше: к угрозе отобрать у строптивых попов самое дорогое, что у них есть.

Впрочем, власти могли просто надеяться, что в церкви поймут ее сигналы и примут свои меры. Проявят, так сказать, добрую волю: самостоятельно подчистят свои ряды и при этом репутацию.

Но в таком случае расчет ОП тоже оказался коренным образом ложным. Вместо «шага навстречу» власти нарвались не только на неприятие своих требований, — они разочаровали оппонентов. Проблема не столько в том, что «Зеленский оказался не лучше Порошенко», сколько в том, что он не оказался «хуже» — так же не смог довести дело до конца.

Взять хотя бы проблему по имени Паша-Мерседес. Было видно, что «личные гонения» на митрополита Павла (как и Антония) не вызывали протестов ни со стороны руководства митрополии, ни со стороны братии монастыря. Более того, многие в церкви надеялись, что удастся наконец избавиться от одиозного наместника КПЛ, который зарвался и всем, от пономаря до митрополита Киевского, надоел хуже горькой редьки. Возможно, это инфантильно со стороны церкви — ожидать, что занозу из их задницы вытащит кто-то другой. Но, к сожалению, церковь сама не может этого сделать. Не только потому, что у «занозы» большие связи. А потому что это было бы против собственных правил УПЦ МП.

Я хочу ошибаться, но, боюсь, «переворот в УПЦ МП», о котором в последнее время много говорят и пишут, почти невозможен. Конечно, в УПЦ МП есть разные люди, в том числе украинские патриоты. Но не следует возлагать на них слишком большие надежды. В православии московского образца невозможна "революция снизу". Вся эта структура построена и держится на молчании ягнят. «Послушание» на всех уровнях заменяет верующим, воспитанным в русской православной традиции, абсолютно все, включая разум, честь и совесть каждого индивида. За очень единичными исключениями.

«Революция сверху», к сожалению, тоже маловероятна. И, боюсь, заседание Синода 20 марта, на котором епископы должны принять решение о судьбе Лавры, это подтвердит. Казалось бы, почему бы им не попросить двух братьев уступить и уйти, если таким образом можно оставить за собой святые стены? Но ни один епископ не пойдет на столь опасный прецедент. Кто-то окажется неготовым «прогибаться» под требования «безбожной власти», но большинство не станет нарушать принцип неприкосновенности «князя церкви». Традиция русского православия этого не допускает.

Папа Римский и русские монахи

За права УПЦ МП уже вступились все, кто мог, от Фокс-Ньюс до Папы Римского. Мы услышали даже те голоса, которые почти забыли, — патриарха Кирилла и диакона в экзиле Вадима Новинского. Впрочем, эти голоса были поданы вовсе не для того, чтобы убедить украинские власти убрать руки от имущества, в которое (в частности, Новинский) вложили немало собственных средств. А для того чтобы радикализировать ситуацию еще больше, вызвать раздражение не только на Банковой, но и во всем наэлектризованном украинском обществе.

Неожиданно хворост в костер бросил папа Франциск. С исключительной наивностью (уж не знаю, наигранной или искренней) он высказался в защиту «русских монахов» и отметил, что нельзя выгонять молящихся из монастыря, «какой бы к конфессии они ни принадлежали». Святой престол фактически дал понять, что считает УПЦ русской церковью.

Что ж, никто не сомневался, что у УПЦ МП есть связи и большие возможности быть услышанной в мире. Жаль только, что она не использует их на то, чтобы мир услышал не только о «гонении на беззащитных монахов», но и об агрессии и геноциде в отношении украинцев. Можно подумать, что руководству церкви, по большому счету, безразлично, что будет со страной и ее людьми. Главное – «сохранить святыни» под своим контролем: без него они уже вроде и не «святыни». Людьми (если только они не епископы) можно и пожертвовать. Такое безразличное отношение к конкретным человеческим жизням и жизням целых общин — тоже часть русского православия, и шире — русской традиции вообще.

Группа «крови»

Ни светские, ни церковные власти пока не демонстрируют готовности к компромиссам. Возможно, дело в особенностях военного времени. Возможно, в личных чертах лидеров. Но все, что нам остается — ждать 29 марта и содрогаться от обмена репликами между оппонентами. Ничего нового: с обеих сторон апеллируют к законам, правам и «интересам народа» и тут же подкрепляют все это намеками на возможное кровопролитие.

Народный депутат от партии власти Потураев предупреждает, что к Лавре, если что, могут подтянуться «ветераны» (помочь с выселением монахов следует полагать, если возникнут трудности). Подсанкционный митрополит Антоний отвечает, что если кто-нибудь и подтянется, может случиться, что «на территории Киево-Печерской лавры по разные стороны противостояния встретятся собратья».

Апелляции с обеих сторон к «ребятам» вызывают тошноту. Начать с того, что участники диалога фактически призывают дьявола гражданской войны. Продолжая тем, что, жонглируя «ребятами» и «ветеранами» для защиты собственной шкуры и имущества или поддержки рейтинга, обе стороны не скрывают готовности торговать чужой кровью.

Еще раз: ничего нового. «Кровопролитие» в этом контексте всегда присутствовало, и последние 25 лет как фигура сугубо риторическая. Еще два года назад апелляции к «кровопролитию» вызвали приступ зевания. Но условия поменялись. Прежние правила больше не работают. Через год полномасштабной войны кровопролитие стало чем-то обыденным для абсолютного большинства граждан страны.

Кровь – больше не фигура речи. И не табу. При силовом сценарии выселения монастыря провокации — почти неизбежны в таких случаях — могут стоить очень дорого.

Ставки высоки, и пока неясно, как далеко готова зайти каждая сторона, чем готова рискнуть, чтобы сохранить кто святые стены, кто имидж бескомпромиссного борца.

Екатерина Щеткина; эксперт по религиозным вопросам; опубликовано в издании ZN.ua