Харьковский архитектор отреагировал на обстрел Госпрома: «Они всегда завидовали Харькову»

Харьковский архитектор отреагировал на обстрел Госпрома: «Они всегда завидовали Харькову»

Новость об обстреле Госпрома 28 октября застала Владимира Новгородова в Германии. После начала российского полномасштабного вторжения харьковский архитектор и реставратор, среди проектов которого в свое время была и реставрация Госпрома, вместе с женой месяц прожил в метро.

Когда появилась возможность — уехали. Боль по утраченным и поврежденным от ударов зданиям не проходит и на расстоянии. В комментарии изданию «Медиапорт» Владимир Новгородов рассказал, что из его работ уничтожил агрессор и как уберечь Госпром. 

Владимир Новгородов — архитектор и реставратор. Источник фото: facebook.com/v.novgorodov1

- Господин Владимир, вы создавали проект реставрации Госпрома. Когда узнали о попадании, как это восприняли?

- Что вам сказать?… Это не первая моя работа, которая пострадала подобным образом. По моим проектам было построено много храмов. Например, храм в селе Долина (Донецкая область) — я думал, что это одна из лучших моих работ — от него ничего не осталось, не подлежит восстановлению. Храм в Волчанске — практически ничего не осталось. Как и от самого Волчанска. В Харькове здание на Полтавском Шляхе — одна из моих с коллегами работ. И много-много других. По Харькову мы в свое время разработали около двухсот проектов реставрации памятников и жилой архитектуры. И это очень больно. С каждым днем потерь становится больше. Ужасно. Столько было вложено труда. Тот же Госпром — огромное количество людей было задействовано. Специалисты из Харькова, Киева, из Львова… Инженеры, химики-технологи, искусствоведы занимались исследованиями. И вот так — работа идет прахом. Это очень-очень больно.

- Вы видели фото повреждений Госпрома. Что в первую очередь нужно сделать, чтобы впоследствии восстановить здание?

- Во-первых, до зимы осталось мало времени. Первое — необходимо перекрыть доступ влаги в помещения и к конструкциям. Нужно расчистить все и закрыть окна. Если есть трещины (а судя по фото, кажется, они там есть), нужно хотя бы первично закрыть их, чтобы в них не попадала влага, чтобы не замерзало и не размораживалось в течение зимы. Если этого не сделать, разрушаться будет дальше и потом будет труднее все это восстановить.

Что касается тех разрушений, которые там есть, честно говоря, несложно будет восстановить это все. Жаль, что так получилось, но это не катастрофические разрушения. В чем будет проблема — в том, что сейчас материалы, которыми выполнялись реставрационные работы, трудно будет подобрать. Уже много лет прошло, они могут не выпускаться. А надо будет подбирать — и по составу, и по адгезии, и по цвету — материалы, которые соответствуют тому, что есть. Может так получиться, что трудно будет подобрать, чтобы все было одного цвета, одной фактуры.

К счастью, сама конструкция каркаса в Госпроме — железобетонная и очень крепкая. Нарушить ее даже такими прямыми попаданиями очень сложно. А вот простенки между элементами железобетонного каркаса там очень плохие. С самого начала, когда строилось, выполнялось кое-как: и кирпич, и ракушечник, даже строительный мусор был использован. Поэтому они в первую очередь и нарушаются.

Деревянные окна повторить можно, если работают или будут работать фирмы, которые на это способны. Когда выполнялись реставрационные работы, одна и та же фирма полностью выполняла все деревянные окна по всему зданию и металлические витражи на лестницах.

Российская авиабомба 28 октября попала в Госпром со стороны проспекта Независимости. Фото от 29 октября

- Поскольку это памятник национального значения, процедура восстановления будет длительной? Какие должны быть выполнены нормы, чтобы всё сделать правильно и в то же время не допустить лишнего вмешательства в памятник?

- Восстановить так, чтобы сделать всё правильно с точки зрения реставрационных норм и правил, возможно. Возможно практически все. Но все зависит от финансирования. Проектные работы по реставрации фасадов были выполнены ещё в 2000 году, а закончились работы по фасадам лет 7-8 назад. И посчитайте, 15-17 лет ушло на то, чтобы отреставрировать фасады. С точки зрения времени это может быть быстро, если будет финансирование, а может растянуться на годы.

Первое, что надо сделать, это закрыть от доступа влаги и не дать дальнейшего разрушения — это первоначальные работы. А второе — консервационные работы. То, что там осталось, простенки, посмотреть в каком состоянии, сделать очень тщательное обследование состояния конструкций. Все это нужно сделать сейчас.

А потом, после первого этапа, уже весной, в начале лета, начать консервацию и делать новые оконные заполнения. В свое время Харьковский филиал института «УкрНДИпроектреставрация», которую я длительное время возглавлял, разработал документацию на все окна и витражи на лестницах. Её можно использовать, если она сохранилась у заказчика. Заказчиком было эксплуатационное предприятие «Госпром».

Думаю, что это будет долгая работа, потому что сейчас, сами знаете, какая ситуация. Думаю, еще долго законсервированная часть здания так просто постоит. Также необходимо восстанавливать электросети, водоснабжение, отопление. Это все надо уже сейчас после того, как закроют окна, отремонтировать.

- В Харькове были случаи, когда на разрушенных памятниках могли быть утрачены ценные конструкции [архитектор и реставратор Виктор Дворников рассказал о дубовой балке в здании на Полтавском Шляхе, которую вывезли на утилизацию коммунальщики, фрагменты лепнины — Ред.]. В случае с Госпромом такие предостережения могут быть? 

- Тут такого ничего не может быть. Конструктивная часть — это железобетонный каркас, с которым ничего никто не сделает такого, как вы говорите. Там, где он нарушен, его нужно восстановить. Если оголена арматура есть, то вырезать и подварить новую и забетонировать выбоины. Если там есть трещины в каркасе, то их нужно инъектировать специальными растворами. Это практически восстановит их несущую способность.

Такого, чтобы там было что-то аутентичное… Не думаю. К тому же, каркас — очень крепкий, а простенки между колоннами каркаса, в которые вставлены окна, как я и говорил, были очень плохие еще когда строили. Представьте, такую махину за 2,5-3 года построить! Были малоквалифицированные рабочие. Когда мы это исследовали, открылось очень много интересных вещей. Даже отделка фасадов первичная терразитовая настолько была некачественно сделана, что через три года после того, как построили, надо было делать заново все! И это можно заменить все. Если это сейчас нарушено, это можно заменить даже более современными материалами.

- И это не будет считаться вмешательством в аутентичный слой или что-то подобное?

- Я когда-то писал большую статью по этому поводу. Была конференция в Запорожье, посвященная архитектуре, как раз стоял вопрос реставрации таких зданий. Госпром — это крупнейший архитектурный памятник Украины по своему объему. Таких больших памятников, наверное, и в Европе не найдем. Если мне не изменяет память, 350 тысяч кубических метров — объем здания. Во-вторых, оно эксплуатируется, там работают люди. И надо, чтобы там было тепло нормативно, а этого достичь, используя те методы и те материалы, которые были когда-то, уже сегодня невозможно. Например, там площадь остекления по всем фасадам — около 2,5 га. Если все окна убрать из Госпрома и на площади Свободы выложить, стекло займет всю площадь. Это очень большой объем. И это остекление в свое время держалось на простой замазке. Даже по нормам того времени, когда это делалось, замазку надо было ежегодно менять, потому что она больше одного сезона не выдерживала. И представьте себе, эти 2,5 гектара остекления ежегодно замазкой делать. Это просто невозможно и даже смешно. Поэтому некоторые элементы аутентичные необходимо было менять, без этого обойтись невозможно.

Главная на сегодня ценность здания заключается не в отдельных его элементах, а прежде всего — в объемно-пространственном решении. Когда решался вопрос о подаче Госпрома на статус памятника международного значения, то использовалась такая формула. Если бы это было просто аутентичное здание, оно бы явно не прошло. А по объемно-пространственному решению, уникальному — проходит, и это главная его ценность.

- Во время полномасштабной войны Госпром внесли в список объектов ЮНЕСКО, подлежащих временной усиленной защите, но он не является международным памятником. Если бы он даже принадлежал к списку объектов мирового наследия ЮНЕСКО, могло бы это как-то защитить от ударов России? Может ли этот статус повлиять на агрессора?

- Рашистам на все плевать! Какая им разница?! Если бы Госпром даже имел статус памятника международного значения, а не стоял в очереди, как сейчас, и что? Они [ЮНЕСКО] бы поставили там какую-то защиту? Ничего бы они не поставили. Этот статус в первую очередь накладывает ответственность на тех, кто эксплуатирует здание. И те, кому оно принадлежит, сделали всё возможное для того, чтобы восстановить и выполнить работы, которые бы позволили включить его в предварительный список международных памятников. Если бы у нас еще был какой-то зонтик противовоздушной обороны, может, как-то, хоть немного, можно было бы отбиваться от этих бомб и ракет…

- Нам иногда в соцсетях приходят комментарии из России, знаете, что они пишут? Что это советский памятник и обстрел — «декоммунизация».

- Это издевательство и злорадство. Ещё в довоенное время я много раз встречался с российскими специалистами, которые занимались очень серьезными работами в области истории архитектуры, реставрации. И они всегда завидовали Харькову, завидовали Украине, что у нас есть такой памятник. Дураки, которые это пишут, что с них взять? Дураки — они дураки и есть.

- Возможно, вам известно, эти специалисты как-то реагируют? Архитектурное сообщество.

- Какое там сообщество? Они тише воды, ниже травы. Там никто и пикнуть не может. Те, кто пытался что-то сделать или сказать, все уехали из России. А остальная часть сидит молча, лишь бы их не трогали. И всё.

- Понимаю, что сейчас, во время войны вряд ли можно говорить о проектах, но в будущем, возможно, вы будете участвовать в этом процессе во время восстановления Украины?

- Я сейчас нахожусь в Германии. Мне 77 лет, я уже пенсионер, подросли младшие специалисты, которым придется всё это взять на себя. Если успею я, тоже присоединюсь к этому делу, если будут привлекать. Посмотрим!