Медведчук не только отправил на смерть Стуса: еще одна история предательства

Все знают, что Медведчук, будучи адвокатом, фактически помог отправить на смерть классика украинской литературы Василя Стуса.

А вот другая, менее известная история про адвокатство Медведчука.

В 1985 году Медведчук был адвокатом у раввина Натана Вершубского, который был обвинен в краже книг из киевской синагоги. Позже Вершубский вспоминал:

"Мои родственники, разумеется, искали адвоката. Но все, к кому они обращались, узнав, что дело находится под контролем КГБ, наотрез отказывались меня защищать.

Бабушка моей жены — в прошлом член Верховного суда УССР — сохранила связи в этой среде, но и ей отказывали. Отец нашел в Москве хорошего и смелого адвоката, который готов был взяться за мое дело, но честно предупредил, что ему просто не дадут доехать до Киева — вплоть до того, что поезд сойдет с рельс. Пока кто-то не подсказал, мол, есть в Киеве один адвокат — сам капитан КГБ, но за такие дела берется. В результате, обратились к Медведчуку.

Ни на что, он, разумеется, повлиять не мог, да и адвокат был никакой. Я сам, сидя в камере, штудировал УК СССР — и этим зарабатывал — за дневную пайку сахара составлял прошения зэкам, жалобы прокурору по надзору, требования о пересмотре дела и т.д. Точно так же я сам подготовил вопросы к экспертам по моему делу, оценившим "украденные" книги в 700 рублей, хотя они не могли прочесть, что там написано.

Медведчук не задал экспертам ни одного вопроса. Правда, каждый раз, приходя ко мне в Лукьяновскую тюрьму, он проносил в кармане рубашки кошерную шоколадку, упаковочку кошерного сыра и письмо от жены — хотя делать это был не обязан, в СИЗО письма запрещены. Ничего мы с ним во время этих встреч не обсуждали — он ждал, пока я съем шоколадку, чтобы забрать обертку, и напишу ответное письмо жене.

Впрочем, одну подлость он таки совершил. Несмотря на все его уговоры, я отказывался признавать вину. А он настаивал — признаете вину — я подам на помилование. Уже в суде, когда я сидел в подвале в клетке для подсудимого в перерыве между заседаниями, Медведчук передал мне, мол, отец считает, что я должен признать вину. Контактов с отцом у меня не было, он вообще с трудом попал в зал заседаний. Когда зал открыли в 9 утра, все места уже были полностью заняты студентами юрфака. Открытый судебный процесс, на который в реальности никого не пускают. Папа предъявил паспорт — судят моего сына. Тогда одного студента отозвали, и мой отец занял его место.

В тот день Медведчук и передал мне просьбу отца. Поэтому, когда заседание возобновилось, я заявил о частичном признании вины. Уже после освобождения, услышав об этой истории, отец сделал большие глаза: "Я вообще никогда с твоим Медведчуком не разговаривал. И никогда бы не указывал, что тебе признавать, а что нет".

Эту подлость я адвокату не простил. А в остальном он был просто почтальоном, приносившим мне шоколадки и письма от жены — в ходе следствия я съел две шоколадки и два ломтика сыра".