Почему власти Украины считают УПЦ МП угрозой национальной безопасности?

В Киеве продолжается противостояние московских попов и украинских властей: чиновники предлагают монахам выселиться из Киево-Печерской лавры, старейшего монастыря Украины. Те это делать отказываются и даже угрожают президенту Украины "наказанной божьей". Почему украинские власти имеют большие претензии к монахам УПЦ МП, насколько тесно эта церковь связана с Русской православной церковью? И что будет с монахами после выселения?

Журналисты телеканала " Настоящее время " задавали эти вопросы украинскому религиоведу, доктору философских наук Людмиле Филиппович, профессору Института философии имени Г. С. Сковороды Национальной академии наук Украины. Также говорили с ней о том, почему РПЦ и ее лидер патриарх Кирилл одобряют войну, которую Кремль ведет против Украины и к чему этот церковный милитаризм приведет.

"УПЦ МП ни автономна, ни автокефальна: она в материнско-дочерних отношениях с РПЦ"

– Почему власти Украины считают УПЦ Московского патриархата угрозой национальной безопасности?

– Потому что она такая и есть потому, что до сих пор эта церковь себя не вписала в ту реальность, в которой сейчас есть Украина. А эта реальность очень проста: она определяется словом "война". И теперь мы можем в этой церкви видеть определенный инструмент, достаточно хитро и успешно используемый Россией, именно политической властью России, для достижения своих милитарных целей.

Почему-то ни одна другая церковь в Украине не породила такое количество коллаборационистов, такое количество предателей Родины, сколько у нас именно из этой среды – УПЦ МП. Я знаю, что на сегодняшний день собран материал и передан в суд, открыто около 50 дел, которые будут иметь свое продолжение.

Это конкретные случаи, в которых обвиняются представители этой церкви, преимущественно священники этой церкви в восточных и южных регионах Украины.

Они не просто сотрудничали. Там священники не просто так благословляли. Они составляли списки бывших участников АТО, составляли списки тех людей, которые занимали ответственные позиции в местных органах власти, списки учителей украинского языка, украинской литературы или истории. То есть их руки – в крови тех людей, которых они предали. Хотя мы прекрасно понимаем, что это совершенно противоречит любым христианским принципам и христианским требованиям.

– Я хотел бы продолжить, поговорить о роли именно УПЦ Московского патриархата. Они вроде бы официально открестились от Московского патриархата. Как вам кажется, насколько они находятся под влиянием Москвы и как активно велась работа по распространению так называемого российского мира в приходах УПЦ МП?

– Я была членом той рабочей группы, которая была создана для того, чтобы провести экспертизу нового, обновленного устава УПЦ МП. Мы очень внимательно изучили этот документ. И хочу сказать, что да, механически любые упоминания о принадлежности к Московскому патриархату из этого документа изъяты. Но при этом ни разу не упоминается в этом документе, что эта церковь украинского народа, действующая на территории Украины! Этот устав является рабочим документом фактически конституцией для деятельности УПЦ МП.

И когда мы погрузились в изучение устава этой церкви, мы увидели, что упоминание Московского патриархата не говорит о том, что он там не присутствует своим духом. В грамоте Алексея II, полученной Украинским экзархатом Русской православной церкви, митрополит Филарет на своеобразную автономию в управлении этой церковью, абсолютно четко говорится, что связь с другими православными церквями осуществляется только через Русскую православную церковь. Это открытое явное прямое подтверждение того, что УПЦ (МП) не является ни автономной, ни автокефальной, что она все равно находится в родственных, материнско-дочерних отношениях с Русской православной церковью.

Кроме того, мы изучали другие документы. Например, то, что предстоятель УПЦ МП является членом Синода Русской православной церкви, а многие клирики УПЦ МП входят в различные структурные подразделения Русской православной церкви. То есть много таких подтверждений, аргументов, свидетельствующих о том, что ни структурно, ни канонически, но самое главное, ментально члены этой церкви, особенно руководство, от РПЦ не освободились.

И трудно себе представить, как можно разорвать эти отношения, когда ты, например, являешься воспитанником московских духовных школ. Когда все твои сокурсники, все твои друзья все еще находятся в России или Санкт-Петербурге. Эти отношения, по моему мнению, сохраняются до сих пор. Они поздравляют друг друга с праздниками, с днями рождения. Так называемые синодалы, то есть руководители этой церкви, – это люди уже пожилых людей, которые являются продуктом именно той общей советской системы духовного воспитания, которая была разрешена советской властью по отношению к Русской православной церкви.

Сейчас рождается новое поколение священников, и оно уже приходит постепенно к управлению этой церковью: это тридцатилетне-сороколетние священники. Они уже за тридцать лет выросли в независимой Украине, и ясно, что у них совсем другое отношение к Московской патриархии. Но до сих пор ее влияние осуществляется, он присутствует, и признаки этого влияния были обнаружены в результате тех действий, которые начала Служба безопасности Украины, когда происходила в монастырях, поинтересовалась той литературой, которая распространялась, которая есть в библиотеках и их храмах.

– Священники УПЦ заявляли, что эту литературу во время обысков им подбросили...

– Я вам расскажу больше, я сейчас нахожусь в обычном украинском селе, где построен храм и есть община УПЦ МП. Богослужение здесь осуществляется на церковнославянском языке, а проповедь идет суржиком, ломаным русско-украинским. А вся литература, которую я нашла в библиотеке этого храма на полке, – русскоязычная. Там одна единственная книга была на украинском языке: она рассказывала о вреде раскола и о вреде митрополита Филарета Денисенко. Вот эта книга была написана на украинском языке! А все остальное – абсолютно русскоязычное.

И что мы читаем в такой литературе? Конечно, там изложена историософия исключительно Русской православной церкви. И вся концепция далека от украинских представлений, о том, где была крещена Русь, кто стал первыми христианами в реке Почайне (Почайна – река, с которой началось историческое крещение Киевской Руси – ред.), как дальше развивались события. Мы видим, что довольно продолжительный период навязывалась эта идея "русского мира". Возможно, не так ярко и так явно, но за последние тридцать лет по литературе, которую мы анализируем, мы можем сказать, что русский мир здесь процветал. Даже на уровне таких обычных деревенских приходов, где я сейчас нахожусь.

И ничего, кстати, не изменилось с начала острой фазы войны, то есть с 24 февраля 2022: как стояла эта литература на этих полках, так она и стоит. Единственная у меня надежда – на то, что народ не очень читает и не очень любит читать, просто там стоит эта литература и стоит. Хотя вы же понимаете, что, возможно, какой-то один человек нашёлся, прочитал. И в какую литературу он будет верить? Той, которая находится в церкви.

"Лавра не принадлежит УПЦ и РПЦ. Нужно было восстановить историческую справедливость"

– Я хотел бы спросить вас о ситуации вокруг Киево-Печерской лавры. Вы недавно заявили, что, прежде всего, это место, куда приходят люди на молитву, это общий дом для верующих и он не может быть собственностью какой-либо одной конкретной церкви. Как вам кажется, как завершится конфликт?

– Я прочитала обнадеживающую новость о том, что назначен исполняющий обязанности наместника Киево-Печерской лавры нового человека от Православной церкви Украины. Это архимандрит Аврамий, у которого были большие проблемы с руководством, то есть с митрополитом Павлом Лебедем. Он обратился к предстоятелю Православной церкви Украины Епифании и принял личное решение, я считаю, смелое и непростое: перейти в ВТО. И он обратился к братии со своим словом. Мне кажется, такое очень хорошее обращение, конструктивное. В этом я вижу знак снятия напряженности, потому что никто не знал, чем завершится противостояние государства, Киево-Печерского заповедника и монастыря.

Но теперь ясно, что монахам предоставлена возможность присоединиться к новоназначенному наместнику, который сейчас просто исполняет обязанности. То есть это приведет, конечно, к расколу монашеской братии, но нужно делать выбор, потому что дальше так продолжаться не может.

Мне известно, что бывший наместник Киево-Печерской лавры митрополит Павел Лебедь уехал с территории Киево-Печерской лавры и увез оттуда все свое имущество. Благо ему есть куда это вывезти: есть у него довольно большой и хороший дом, человек не останется на вокзале или у ворот, под стенами Киево-Печерской лавры, не замерзнет.

Посмотрим, как братия отреагирует на это назначение, насколько авторитетным окажется новый наместник Киево-Печерской лавры, но ситуация непростая. То, что лавра не принадлежит УПЦ МП, а через нее и Русской православной церкви – это совершенно очевидно. Надо было восстановить историческую справедливость. И я думаю, что она восстановлена тем, что расторгнут договор о бесплатной и бессрочной аренде.

Пришло время, когда власти вспомнили, что они украинские власти и что они сейчас защищают Украину на фронтах. И нельзя допустить присутствия силы, работающей против Украины, которая единственным врагом для себя считает именно украинское государство, украинский народ. И понятно, что история не завершена, она будет продолжаться в тех судебных исках, которые уже подали представители Украинской православной церкви. Будем надеяться, что все-таки суд у нас справедлив и примет правильное решение.

"РПЦ превращается в агрессивную религию, освящающую, сакрализующую войну"

– Я хочу перейти с УПЦ МП на РПЦ и спросить: насколько характерен милитаризм для современных религий, в частности для православного христианства?

– Вы хотите узнать, как дела во всех православных церквях, интересует ли вас только Русская православная церковь?

– В первую очередь меня интересует, конечно, Московский патриархат и роль патриарха.

– Анализируя те метаморфозы, которые испытывает российская православная церковь, в особенности в этот период, т.Е. с начала русско-украинской войны мы можем сказать, что московское православие становится все более, как вы сказали, милитаризованным. И мы понимаем, с чем это связано. Это связано с тем, что в России невозможно свободное существование церкви без влияния государственного аппарата, без влияния политики государства.

Поэтому: какой политический бомонд, такой же и по своему направлению должен быть руководящий состав Русской православной церкви и проповедуемые этим руководящим составом идеи.
Современная Россия ведет сегодня борьбу и войну со всем миром: я имею в виду цивилизованный западный мир, который в воображении русских является врагом русской цивилизации. Поэтому, я думаю, только будет нарастать вот эта степень, уровень этой милитаризации, которая проявляется в каких-то таких внутренних, скажем, концепциях, проповедуемых идеях.

Какие внешние проявления мы видим?

Во-первых, строительство известного военного храма в Подмосковье – это очень яркая демонстрация того, что меняется сама сущность христианства. То, что эта религия из миротворческой (это основное предназначение христианства) превращается в такую воинственную, очень агрессивную религию, освящающую войну, ее сакрализует, представляя ее как священную войну, борющуюся со вселенским злом. Выставляет это так, что будто сегодня только русские и Русская православная церковь стоят на страже мира, на страже справедливости, на страже истины и только они являются единственными правильными исповедниками христианского вероучения.

Во-вторых, священники РПЦ принимают непосредственное участие в военных действиях. Мы неоднократно видели, например, тех самых священников, которые в руках держат оружие, что, на мой взгляд, запрещено самим пацифистским духом христианства.

Как представить вообще, что христианин, действительно исповедующий христианство, в то же время является убийцей? Причем вы понимаете, что война со стороны Украины и война со стороны России – это две разные войны. Со стороны Украины это оборонная война, потому она справедлива. Потому что мы у себя на своей территории защищаем наш образ жизни, наш образ мышления, нашу культуру, наши традиции, наш язык в конце концов. А со стороны России это агрессивное, вероломное нападение на суверенное государство, которым была Украина и есть.

– Вы назвали конкретные примеры милитаризма, которые мы могли наблюдать священниками РПЦ Московского патриархата. Это и освящение оружия, ракет, танков, которыми убивают, в частности, мирных жителей. Священники РПЦ благословляют солдат и призывают свою паству к священной войне с Западом, сатанистами, как они говорят. Что это говорит обществу, простым мирянам, как миряне могут это воспринимать, как они должны это воспринимать?

– Дело в том, что Русская православная церковь – это очень специфическая структура. Она мало напоминает прообраз церкви, о которой мечтали первые христиане. Это довольно вертикально структурированная система очень сложных взаимоотношений между мирянами и клиром, где миряне, как мы говорим, фактически не имеют никаких прав.

В какой форме обычный православный верующий может выразить свое согласие или несогласие, свое принятие или неприятие того, что он слышит из уст своего священника или епископа, я уже не говорю о патриархе? Никак. То есть у РПЦ отсутствует свобода в церкви. Любое проявление несогласия там расценивается как ложь, как клятвоступление, как отпад от церкви. Как правило, такие люди просто запрещаются. Если это священник – запрещают в священнослужении, если это мирянин, на него налагаются определенные наказания.

Поэтому абсолютное доверие со стороны обычных верующих к тому, что они слышат из амвона. То есть они считают, что это настоящие вещи, которые нужно просто воспринимать на веру.

Но мы прекрасно понимаем, что очень многое не соответствует тому, с чем должны согласиться или не согласиться обычные верующие. И, кроме того, мне кажется, что для православного христианина в меньшей степени характерно присутствие критического мышления. К рациональности в православии всегда относились очень подозрительно, поэтому соотношение рационального и эмоционального, веры и знания – это был, знаете ли, тот узел неразрешимых противоречий, где для себя до сих пор не только обычные миряне, но, пожалуй, и священнослужители Русской православной. церкви не могут определить определенный баланс. Это не католики, для которых знание и вера – это два крыла единой, как они говорят, веры, единой церкви. И там обязательно должны быть элементы знания, укрепляемые верой. В православии, к сожалению, к знанию относятся очень подозрительно.

– Можно ли знак равенства ставить между позицией патриарха Кирилла и Русской православной церковью в целом?

– Думаю нет. Вы совершенно правильно задаетесь вопросом, потому что, несмотря на эту выработанную веками систему взаимоотношений внутри церкви, все равно находились люди, которые были не удовлетворены и не согласны со своим единоначалием. И мы знаем, скажем, как радикально левых, так и радикально правых в составе Русской православной церкви. Кстати, они все равно осуждались руководством церкви: такие люди, скажем, как Глеб Якунин или тот же Александр Мень, всегда были вне обычного церковного [понимания]. К ним всегда относились как, давайте скажем правду, как к паршивым овцам, которые могут просто испортить все стадо. Так же с большим недоверием относились и к правым радикалам: мне вспоминается таков был епископ Чукотский.

Церковь пытается сохранить какое-то срединное состояние, но, к сожалению, мы очень мало знаем об этом, то есть все, что происходит внутри этой церкви, это покрыто определенной тайной, и церковь старается не выносить, как они говорят, мусор из дома. Русская православная церковь – очень закрытая среда. Появившиеся в этой церкви тенденции в середине 60-х годов (мы помним митрополита Никодима), были глотком свежего воздуха. Но вскоре этому свежему западничеству нашли ограничения. Ну и мы знаем, чем это закончилось: вместе с брежневщиной в политическом измерении та же брежневщина пришла и в церковную жизнь.

– С началом войны несколько священников РПЦ написали открытое письмо патриарху Кириллу, в котором осудили доктрину "русского мира" и насильственное распространение, навязывание этой парадигмы. Молчащие в этой ситуации священники заняли выжидательную позицию, совершают преступление?

– Трудно сказать, это преступление, но то, что они несут ответственность, – в этом нет сомнения. Виноваты ли они? Обстоятельства настолько сложны, что я скорее эту вину заменила бы словом "ответственность". Да, они ответственны без сомнения за то, что происходит в церкви. И, наконец, им придется ответить на страшном суде за это молчание. Но, как правило, раскаяние за такое молчание приходит достаточно поздно.

Мы знаем такие же страницы в истории и католической церкви, которая в свое время допустила фашизм в Германии. Можно привести другие ситуации, например, когда американские католические епископы молчали и никак не реагировали на случаи педофилии в церкви, и даже папа римский, по существу, теперь, оказывается, тоже знал об этих ужасных событиях.

Молчание – это не самый лучший способ. Но всегда перед человеком стоит вопрос: я умолчу и останусь жить? Или я выступлю против, но это грозит мне смертью? Очень далеки нынешние христиане от христиан первых веков существования, потому что мы помним, что тысячами люди шли для того, чтобы утвердить веру Христа, жертвуя собой, жертвуя своей жизнью. Сегодня таких, по-моему, среди христиан почти не осталось.

– Мы возвращаемся снова к ситуации вокруг патриарха Кирилла и РПЦ. Как изменилась позиция Русской православной церкви за год этой войны? Какие имиджевые потери понесла церковь и насколько уменьшились ее роль и авторитет в мире?

– Вы правильно говорите об имиджевых потерях. Кстати, такие же имиджевые потери и Украинская православная церковь Московского патриархата. И это проявляется в количестве симпатий, в количестве тех, кто идентифицирует себя с этой церковью.

Есть результаты опроса известного аналитического Центра имени Александра Разумкова: он ежегодно проводит опрос среди украинцев и спрашивает, как люди относятся к церкви? Так вот: количество поклонников УПЦ МП за последние несколько лет стремительно упало. Мы видим, как приблизительно сравниваются как количество сторонников двух православных церквей в Украине, так и количество приходов, регистрируемых органами власти.

Падение популярности касается, безусловно, и Русской православной церкви. Я считаю, что авторитет этой церкви во вселенском православии с каждым годом падает. Все идет к тому, что наверняка будет, как сегодня мы говорим, создана параллельная структура всемирного православия. То есть будет создан другой диптих: перечень церквей, которые будут признаваться либо вселенским православием, либо Московской патриархией.

В настоящее время весь мир отказывается от политики и стратегии двуполярности. Все стремятся любые возникающие конфликты решать мирным путем – путем переговоров, диалога. Но сегодня с такими ярыми представителями агрессивного отношения к другим, с их неприятием других, восприятием себя как единственной истины церкви, не дают нам никаких надежд на то, что такой диалог с РПЦ возможен. Это грустно. Не так много православных в мире. По самым оптимистичным ожиданиям их насчитывается не более 150 млн человек. И в этой ситуации, на фоне того, что католиков сегодня насчитывается уже 1,5 млрд, православные должны уже задуматься о необходимости сохранения православной традиции. Но это возможно, на мой взгляд, только на пути взаимопонимания.

Но, опять-таки, потому что перед украинцами встал вопрос: с кем можно достичь этого понимания, кто должен быть тем другим, который придет к тебе на переговоры, готов вести с тобой этот диалог? Такая же ситуация сейчас складывается и в Русской православной церкви. Кто те церкви православного круга, которые входят в это всемирное православие, и другие христиане – кто сегодня готов с вами общаться и разговаривать? Папа римский имел идею и мечту встретиться с православным патриархом России. Но мы не видим со стороны РПЦ реакции и не видим шаги навстречу.

Мне кажется, что это просто глухой путь, который выбирает для себя Русская православная церковь. Такой эксклюзивный подход к проблемам, когда мы замыкаемся, капсулируемся в своей жизни, на сегодняшний день абсолютно бесперспективен. Хотелось бы призвать людей к тому, чтобы переосмыслить сложившуюся ситуацию. Но складывающееся мне напоминает реакцию маленького ребенка. Ясно, что ему пока не хватает сил понять, что он сможет сберечь и защитить не путем агрессии и отрицания этого мира, а все-таки найдет пути принятия. Давайте думать, мечтать и рассчитывать, что такое может произойти.

Перевод «Аргумент»