В Киевской области мужчину обвинили в госизмене по показаниям пленных оккупантов

Полтора года житель Киевской области находится под стражей по обвинениям в государственной измене. Пленные российские военные рассказали следователям Службы безопасности Украины, что этот мужчина помогал им во время оккупации села Михайловка-Рубежовка.

3 июня 2022-го на территории Киевского следственного изолятора работники СБУ допросили военнопленного Александра Лонина, командира взвода из 104 десантно-штурмового полка 76 десантно-штурмовой дивизии РФ из города Псков, военная часть 35515.

- Мы 9 февраля прибыли на территорию Беларуси на учения. И с 23 на 24 февраля у нас произошло построение подразделений, построение колонн на выбытие в неизвестном нам направлении. Около 2 часов ночи мы выстроились. Командир роты старший лейтенант Кирьяков Сергей Сергеевич дал указание двигаться в колонне. Наш полк был в замыкании. В момент движения я заснул и проснулся в 6 утра на территории Украины, как я понял, потому что, когда остановились, я увидел дорожный знак «Чернобыль». Я спросил командира роты, но он ответил, что все идет по плану учений и лишних вопросов сейчас не нужно задавать. Мы сели на технику и дальше двинулись. 24 февраля около 8 вечера у моста остановились. И уже много подразделений собралось… 25 числа утром мы двинулись снова по дороге прямо, в неизвестном пока направлении. Конкретики не было, просто двигались за стоящей впереди машиной. 25 вечером также остановились на заправку, на ночлег. 26 утром также продолжили движение. С 26 на 27 число мы прибыли в населенный пункт Здвижовка. Там было много подразделений. 27 числа в 4 утра мы начали строить колонны. В 8 утра начали движение… тоже в неизвестном направлении. В дальнейшем я узнал, что это аэродром "Гостомель".

Подразделение мое находилось в замыкании дивизии. Колонна составляла в районе 3 километра в длину. Когда мы подъехали к аэродрому, увидели подразделения танковых войск, БМП 3 модели. Аэродром от нас был справа и как переехали железнодорожную ветку, по нам был нанесен удар артиллерийский, возможно минометный, что-то крупнокалиберное. Колонну разбили. У меня из трех осталась одна машина – на нее я загрузил раненых и убитых и отправил в обратном направлении. С военнослужащими, которые могли двигаться, я пошел обратно. Больше суток мы двигались по лесу и наткнулись на свой госпиталь. Я отдал раненых. 1 марта утром собрались, и там встретил я командира роты. Считали людей — со мной оказалось 27 человек. Мы там остановились в лесу, закрепились, окопались и в течение двух недель там находились.

dqxikeidqxidqrant

Скриншот с Yotube-канала Volodymyr Zolkin

15 марта утром командир роты подошел и сказал, что мы сменим место дислокации. Выстроилась колонна и снова выдвинулась во вновь неизвестном мне направлении. Через километров 30 мы подъехали и был знак «Михайловка – Рубеж. Рубежовка». Что-то такое помню, что Михайловка… Населенный пункт оказался достаточно большим. Подъехали, было написано «Гранд Вилас». Нас встретили военнослужащие, мы с ними пообщались. Конкретики не было, просто сказали, что из Хабаровска, с ними поздоровались. Мы у них спросили как обстановка. Они нам объяснили, что, в отличие от всех мест в Киевской области, здесь население дружественно настроено на вооруженные силы России, всячески помогают нам, обеспечивают всем необходимым, выделили места для проживания, с нами сотрудничают полностью. Сказали, что познакомят с главными лицами, с которыми будем в дальнейшем работать.

Вечером, когда стемнело, мы с командиром роты отправились знакомиться, скажем так, с людьми, с администрацией этого поселка. Наши военнослужащие из Хабаровска нас представили Владимиру, с позывным «Узбек». Он нас ввел в курс дела, спросил, что нужно, может, медицинская помощь, продукты питания, какой-то отдых необходим… В общем, мы обсудили все вопросы. Он спросил, могли бы мы ему оказать помощь единственную в том, что нужно ему оружие. Я так понял у них с оружием проблемы. У него было только ружье какое-то помповое. Я с командиром посоветовался и он сказал, что что-то там есть, что будет, то дадим.

На следующее утро командир сказал, что оружие собрано, ящик загружен, необходимо забрать, взять людей и увезти, встретиться с "Узбеком" и с ним будут еще люди, которые помогут разгрузить. Я подъехал к «Гранд Виласу» и там встретил нас "Узбек". С ним было два человека. Один представился Андреем, другой, здоровенький такой – Степан. Поговорили, что кому надо… Я сказал, что мы привезли, что просили, — вооружение, которое было. Подошел Степан и помог разгрузить. 10 минут еще разговаривали. Они нас ввели в курс дела, что здесь все настроены лояльно: «Сотрудничающее население, мы им опознавательные знаки даем – белые повязки. Если вы видите, знаете, что это наши люди. Организуем патрулирование, поближе познакомимся».

Мы прожили там около двух недель. Нам всячески помогали: продукты питания, где пожить, какие-то дома, машины, чтобы спрятать.

В течение этого времени с нами постоянно пересекался один из администрации этого населенного пункта. Скорее всего, он был там самым главным. Он представился нам Сергеем. Видно, деловой человек. По лицу было видно, что он один из таких… Ну, человек серьезный, сразу начал с разведданных, что если необходимо, я подскажу здесь все. Если нужно организовываем отдых. В основном с ним общался командир роты, потому что он был главный человек, глава администрации так сказать. В течение двух недель он организовал отдых нашим начальникам – рыбалку, алкоголь предлагал разное.

Сотрудничал с нашей разведкой, чтобы лишний раз не слоняться и знать в какие дома заходить, где людей искать, что касается военнослужащих Украины, раненых ВСУ и гражданских людей, которые были против нас настроены. В населенном пункте были те, кто к нам хорошо относился, приветствовал нас и были против.

Лонин узнал Сергея по фото. Ниже диалог Лонина со следователем языком оригинала:

– Почему узнал? Лицо характерно такое для спортсмена: нос большой, широкий, как будто бы разбитый. Он выглядел на 35-40 лет, не больше. Он постоянно с нами патрулировал поселок. В первые дни только с ним и ходили, потому что мы местности не знали. Он показывал, где какие посты выставить, где какие огневые точки поставить

— Передавал ли вам продукты питания?

– Да! И готовая пища, и продукты питания, и алкоголь. Лично я не употребляю алкоголь, но алкоголь присутствовал, люди мы военные.

– Смогли бы вы узнать этого Сергея?

– Думаю, да. Он постоянно на виду был. Он главный среди них всех был. Видно было по поведению, по тому, что он отдавал указания популяции и по поводу повязок отдавал указания, которые надевать.

– Сам он носил повязку?

– Да, как и мы. Белую повязку на руке (…) Места, где мы организовывали огневые точки, это все нам помогал в этом.

Когда до отбытия остались считанные дни и солдаты уже догадывались, что будут возвращаться в Беларусь, командир подошел к Лонину и сказал, что Сергей будто бы едет с ними. Командир объяснил, что Лонин будет двигаться в замыкании колонны и должен следить за Сергеем, который будет ехать впереди на легковой машине.

Россияне начали строить посты на дороге в соседнее село Дмитровка, в котором дислоцировалась 5 танковая бригада, которая должна была ехать в колонне перед его подразделением. 27 марта Лонин получил команду состыковаться с этой бригадой и отправился туда. Между военными начался разговор, и Лонин понял, что это не русские, а Вооруженные силы Украины или местная терроборона. Удар по голове и россиянина без сознания связали и поместили в машину и отвезли в СБУ.

Что произошло с Сергеем и уехал ли он с россиянами Лонин не знает.

Еще один свидетель-военнопленный Дмитрий Степанов, сапер из воинской части 18664, 2 полк радиационной и химической защиты.

— Заехал я в Украину 24 февраля из Сумской области, двигался в составе своей колонны. Заехали в Киевскую область в деревню… Михайлово-Рязаново? (ред: правильное название села - Михайловка-Рубежовка) Там уже стояли наши ребята из Хабаровска. Они познакомили нас с Сергеем. Вот там был вроде местного полицая. Он себя не обозначил конкретно. Но складывалось ощущение, что он имеет какую-то власть в этом селе… Предлагал на рыбалку сходить, охоту, нужды всякие наши удовлетворял: еда, транспорт, топливо, стоянка для машин, а также позиции, окопы копать. Он содействовал в наших действиях. Он, по-моему, составлял маршруты патрулирования, прокладывал тропы в лесу. Он был вроде завхоза этого села или старосты. Под его покровительством находились местные жители, которых он, мягко говоря, пугал. Такой тип, если честно, не вызывающий доверия. У нас заканчивалась своя провизия. Много времени прошло. Сухпайки, все кончилось. Воду тоже неизвестно где брать. Он нам с этим помогал. Предоставлял транспортные средства. Эти машины использовались как средства передвижения и средства обороны, защиты. Показывал места, по которым можно было ходить и по которым не очень, чтобы нас не рассекретили Вооруженные силы Украины. Он показал нам место стоянки для наших боевых машин… Он показывал, где живут люди, где не живут, чтобы нам можно было расположиться в пустых домах. Он ходил с автоматом тоже и показывал, что у него есть власть, есть оружие, а это значит, что ему должны подчиняться местные жители.

«Был немного активнее других»

Сергей вину категорически не признает и говорит, что свидетели-пленники дали ложные показания.

Мужчина рассказывает, что оставался дома все три недели оккупации, потому что выезжать было небезопасно. С женой и детьми они прятались в комнате в цокольном этаже квартиры.

Во дворе старших вроде бы не было. Но вечером жители собирались у костра готовить, и Сергей был немного активнее других. Он признает, что передвигался с повязкой на руке, но говорит, что не патрулировал с оккупантами, а выходил за пределы жилкомплекса, чтобы набрать воды из колодца и взять дрова.

Он убеждает, что его оговорили и для опознания использовали фото, где ему 25 лет, а он во время оккупации постоянно носил бороду.

Мужчина уверяет, что этих российских военных вообще не видел и не знает. В то же время называет других солдат — Владимир, Фарид, говоривший, что он по национальности дагестанец, и Кирилл, представлявшийся военным врачом.

До 2002 года Сергей жил в Мариуполе, учился в Приазовском техническом университете, затем с отличием окончил факультет подготовки оперативных служб милиции Национальной академии МВД Украины.

4-5 месяцев работал следователем в Мариуполе, а затем женился и перевелся в Киев и до 2016 года работал в налоговой милиции. Когда налоговую милицию реорганизовали, он уволился и работал в направлении экономической безопасности группы предприятий. Позже начал работать в «Укрзализныце» в отделе экономическо-информационной безопасности начальником отдела в сфере контроля закупок, через год возглавил управление и работал до 12 апреля 2022 года, до момента задержания. После оглашения подозрения написал заявление об увольнении «с согласия сторон».

Сергей проверен на полиграфе и сегодня выводы этого исследования прокурор использует как доказательство в суде. В Украине полиграф не признается судами как безоговорочное доказательство и может учитываться только наряду с другими доказательствами. Его спрашивали о том, помогал ли он оккупантам, предлагал ли им проживать в «Гранд Вилас», призывал ли своих соседей к такому сотрудничеству, патрулировал ли территорию с россиянами, были ли у них общие застолья. Из исследования видно, что полиграф оценивал как правдивые ответы, которые были взаимоисключающими.

Общаясь с экспертами, мужчина говорил, что волнуется за родителей, находящихся под обстрелами в Мариуполе, потому что именно узнал, что его отец получил тяжелое ранение.

Застолье с оккупантами

Суд уже начал допрашивать односельчан обвиняемого. Военнопленные россияне охарактеризовали Сергея как главного в коттеджном городке, однако первые свидетели рассказали, что только пару раз пересекались с ним у костра и когда набирали воду.

Когда продолжалось следствие, местная жительница сообщила, что неоднократно видела вечеринки российских военных с участием соседей и, в частности, Сергея.

«Такие вечеринки сопровождались распитием алкогольных напитков, шумной музыкой и отношениями интимного характера. Указанное действо я и другие жители ЖК наблюдали из окон наших квартир. В большинстве своем они проходили в квартире обвиняемого», — зацитировали ее показания в судебном заседании.

Адвокат говорит, что из окон свидетеля увидеть квартиру Сергея невозможно. Женщина сегодня на этом не настаивает и признает, что могла ошибиться, потому что во время оккупации проживала не в квартире, а в подвале и на улице и там все было хорошо видно: «Было слышно музыку, стоял какой-то автомобиль с буквой V и кричал по радио Газманов, слышно, что идет пьянка-гулянка». На уточняющие вопросы женщина ответила, что соседи слышали это, но смотреть не подходили.

– Вы знаете, в какой я проживаю квартире? – спросил Сергей.

- Там есть 50 квартир.

– За вашу квартиру я не знаю.

— Вы утверждаете, будто знали где гулянье. Это могла быть другая квартира, не моя квартира?

– Могла.

Сергей рассказывает, что с этой женщиной имел конфликт за корм для кошек и собак, который привозил волонтер. Соседка вроде бы весь корм забрала себе и он говорил ей, чтобы поделились. Женщина возражает и говорит, что об этом она конфликтовала с другим человеком, а Сергею сделала замечание за его разговор с оккупантом, и что он плохо высказывался об Украине.

Обвиняемый признает, что иногда употреблял с россиянами спиртное, но объясняет, что делал так, чтобы лишний раз им не возражать. В конце марта он стал невольным участником застолья в квартире соседки, где присутствовали российские военные Владимир и Фарид. Ранее Фарид заметил, как Сергей готовил картошку и якобы намекнул, чтобы его угостить. Сергей принес картошку соседке, которой помогал, но и вооруженному солдату приносить не стал. За столом присутствовавшие выпили и россиянин Владимир сильно захмелел, поэтому Сергей предложил ему остаться на ночь в жилом комплексе, чтобы предотвратить беду, ведь пьяный военный имел при себе автомат. На постоянное проживание, как уверяет обвиняемый, он оккупантов не приглашал.

В ЖК была тяжело больная лежащая женщина, за которой ухаживала дочь. Однажды местная жительница увидела, как русский солдат, вооруженный автоматом, и Сергей стоят под подъездом дома и пьют пиво. В это время кто-то рядом сказал, что к больному привели врача от российских военных. Лежачая женщина была патриотически настроена и, как рассказала в суде ее дочь, никогда бы не согласилась на помощь от российского врача. Кроме того, в комнате больной было много украинской символики. Когда врач от оккупантов сказал женщине раздеваться, она ответила, что свою болезнь знает и возмущена, что врач приходит с оружием. В это время в квартиру вошла местная медсестра, помогавшая больной и убедившая россиянина, что они справятся сами.

Тем временем соседка, которая наблюдала визит врача, услышала под подъездом, что Сергей в разговоре с солдатом очень плохо отзывается об Украине и украинском президенте. Она сделала Сергею замечание, но тот ей возразил: "Да вы все так думаете, только боитесь сказать".

Раньше женщина говорила следователю, что Сергей угрожал ей физической расправой. В суде она отрицала это, говоря, что показания дала в состоянии стресса.

— Давление какое? Он со мной спорил: «Да вы все так, думаете, только боитесь сказать. Еще увидим, что оно будет…» Никто на меня не замахивался, не пугал так, что я тебя убью, этого не было.

У Сергея есть собственная версия. Рассказывает, что проходил мимо дома и увидел знакомую в сопровождении трех военных, один из которых представился военным врачом. Женщина сказала, что они идут помочь тяжело больной лежачей соседке. Но она сама боялась заходить с солдатами и попросила его уйти с ней. Сергей будто бы провел ее на этаж, но в квартиру не заходил и спустился вниз. У входа в подъезд действительно стоял военный по имени Фарид.

— Я остался с Фаридом один на один, он держал бутылку пива, из которой периодически выпивал и предложил мне выпить. Не желая его раздражать, поскольку он был вооружен, я тоже сделал несколько глотков. Всего употреблял алкогольные напитки с военными РФ трижды. (..) Возможно я употреблял алкоголь с русскими военными и в четвертый раз, но в связи с тем, что я был под действием алкоголя, я не помню.

Обвиняемый и его защитник настаивают, чтобы свидетели-россияне прибыли в судебные заседания. Но очевидно, что в условиях войны это будет очень сложно сделать.

После объявления военного положения в украинское законодательство внесли изменения, позволив суду учитывать видеозаписи показаний, если свидетели и потерпевшие не смогут присутствовать на заседаниях. Именно этим и пользуется сегодня прокуратура, предоставляя в суд видео показания Лонина и Степанова. По адвокатскому запросу была предоставлена информация, что в августе прошлого года эти двое еще находились на территории Украины. Но позже очень вероятно, что были обменены. Прокурор в судебных заседаниях сообщила, что не располагает более актуальной информацией о местонахождении этих свидетелей.

Ирина Салий, «Судебный репортер»