Даже следователи начали сомневаться, что мой сын – убийца Фарион, – мать Вячеслава Зинченко

Елена Зинченко рассказала, что ничего подозрительного не заметила в поведении сына, обвиняемого в убийстве языковеда Ирины Фарион, не узнала она Вячеслава и на первых фото вероятного киллера в панаме, которые облетели соцсети.

Об этом Елена Зинченко сообщила в интервью «Информатору».

В деле об убийстве известного украинского языковеда Ирины Фарион все еще много загадок и непонятного. Следствие говорит, что вышло на след подозреваемого и даже рассекретило его имя для СМИ – это 18-летний Вячеслав Зинченко. Сам парень свою вину в убийстве отрицает. "Информатор Украины" дозвонился до матери Вячеслава – Елены Зинченко. Она не верит в то, что ее сын мог совершить нечто подобное.

Женщина вспоминает все, что обсуждали с сыном до и после его поездки во Львов, где он отдыхал. Она уверена: ее сын не совершал это преступление, и даже у следствия начали появляться определенные сомнения уже в Днепре, вспоминает Елена Зинченко. Мы задали ей несколько вопросов, чтобы прояснить моменты дела.

– Верите ли вы Нацполиции, обвиняющей вашего сына в убийстве Фарион? Возможно ли, что его просто делают виноватым?

– Нет, я не верю. Его, кажется, используют. Это так. А зачем, я не знаю. Когда здесь были следователи (при задержании дома, – Ред.), то, по моему мнению, они также так не считали.

– Они были уверены, что это он?

– Когда приехали – да. Но после обыска и допроса были другие ощущения.

– Были ощущения, что они сомневаются?

– Да. И заседание (суда) это тоже доказало. Сын также рассказал, что он никого не убивал, потому да.

"Он не мог находиться во Львове три недели"

– Как Слава объясняет свой визит во Львов? Он действительно был там?

– Он был там, да. Я звонила ему. Я была рядом в Тернополе. И хотела встретиться, но у меня не вышло. То, что он был не в Тернополе, а во Львове, я узнала по телефону с сыном в день моего приезда в Тернополь (17 июля).

– Откуда у него были деньги на поездку?

– Весь июнь месяц он зарабатывал на поездку, потому что хотел поехать за свои средства (он сам мне так сказал). И еще были проблемы с билетами на поезд. Их не было, и Славик покупал билеты, которые возвращали, я же купила билет на автобус. И в конце у него были проблемы с билетами, чтобы поехать назад, он должен был остаться. Он позвонил и сказал, что останется еще дней на пять. Я это связала с тем, что было очень жарко здесь, в Днепре. Здесь было где-то градусов +38...+40, а там и в Тернополе (я ведь там тоже была) было до 30 градусов. И я говорю: такую жару лучше переждать. Ну, то есть я так думала, что он из-за жары и задержался, потому что он даже раньше собирался возвращаться.

– А сколько он там пробыл во Львове, не вспомните?

– В общей сложности, менее двух недель. Сначала говорили (в СМИ, когда разыскивали преступника, – Ред.), что парень приходил [к дому Ирины Фарион] две-три недели, то это вообще не о моем сыне. Потому что я знаю, что он уехал в понедельник (8 июля) в 18 часов из Днепра, а возвращался из Львова в воскресенье днем (21 июля). Я здесь его в Днепре возила на процедуры. Это также могут доказать. То есть он был там (во Львове, – Ред.) менее двух недель вообще с поездками.

– Было ли у Вячеслава что-то подозрительное в поведении в последнее время?

– Нет. Он планировал дальше развиваться, совершенствоваться... Потому что я его спрашивала, что мы будем дальше делать. Он сказал, что 10 августа он отправится на курсы водителей. То есть у нас происходили обычные разговоры. Ничего я не увидела. То есть, он говорил, что нужны будут деньги на это... Чтобы я с папой говорила.

Здесь я в разговоре предлагаю, если Елене комфортно разговаривать на русском, то это не проблема, можем общаться как удобно, потому что я потом переведу слова. Она ответила, что у семьи не было проблем из-за языка общения, а Вячеслав знал украинский даже лучше и нередко исправлял ошибки мамы в разговоре.

– В Днепр мы приехали в один день. Только он раньше, потому что он с поезда. Я немного позже, потому что ехала автобусом. И все как обычно. Принял душ, поел. Потом там тренировки. То есть, ничего подозрительного не было.

Глава МВД Игорь Клименко также подтвердил, что подозреваемый рассказал маме, что он уехал совсем в другой город. "Ведь когда мы маму встретили, то, во-первых, спросили, знает ли она где был ее сын. Она ответила: это не он", – рассказал он.

– А из Львова он вам звонил?

– Конечно, мы разговаривали и созванивались почти каждый день. И он говорил, что у него все хорошо. Я спрашивала, как он, что там. Он отвечал, что все хорошо.

"Об Ирине Фарион Слава никогда не упоминал"

– Он что-то говорил вам о своих взглядах на Ирину Фарион, нацизм?

– Что касается Ирины Фарион, если честно, то я начала смотреть ее видео только после убийства. Ну, я сама не знала о том, какие взгляды у нее были. До этого мы со Славиком эту тему не трогали, и он никогда не упоминал Ирину Фарион. Я знаю, что к языковому вопросу у него нормальное отношение. То есть, здесь нет такого мотива.

– Вот так же как вы хорошо разговариваете, так же и он?

– Он гораздо лучше, потому что он даже меня учил разговаривать (на украинском), указывал на мои ошибки, исправлял очень часто. А вот так, чтобы найти у него ошибки, я не находила. Он даже смеялся надо мной, потому что говорит: ты учитель, а совершаешь ошибки. Но я в школе говорю по-украински. Но замечаю, что есть какие-то слова, не украинские. Но ничего ужасного.

– А когда вы увидели первые фото подозреваемого в панаме, в очках, вы не узнали в нем Вячеслава?

– Сначала так присматривалась. А потом просто послушала свидетелей, что там выступали. Они говорили о 2-3 неделях. Это первое, о чем я подумала, что такого не может быть. Ну это я уже потом анализировала. И когда говорили, что рост 170-180 см, а я знаю, что мой сын почти под 190 см. Где-то метр восемьдесят пять. То есть это тоже не о моем сыне говорили. И тоже говорили о промежутке в 10 см. То есть знаете, это такой разбег большой, но все равно не попадало... И я была уверена, что это не он.

Потому что когда он ехал назад, а я тоже новости смотрела, что уже введен план-перехват. И я ему звонила. Переживала, потому что понимала, что там могут всех ребят задерживать таких молодых.

– Как он относился к войне в Украине?

– Он хотел стать военным. В марте он закончил курсы на оператора БПЛА, то есть хотел и дальше идти в штат. Мой муж тоже воюет. И он тоже хотел идти на войну. Он поддерживал военных и сам искал, куда ему пойти. Но мой муж и некоторые его знакомые отговаривали. Ему только исполнилось 18, а он уже... хотел добровольцем пойти. И он сказал, что после поездки во Львов решит, пойдет ли он добровольцем или не пойдет.

– Непонятно, если это Вячеслав, то откуда у него оружие? У него было оружие? Может, он где-то учился стрелять, потому что убийца был опытным.

– У него не было оружия. Нет, он в начале войны, когда ему 16 лет было, спрашивал меня, куда можно пойти, чтобы его взяли в армию. И я ему говорю: да куда, тебе только 16 лет, ты доучись, потому что он был в старших классах. Так надо на военного идти учиться. Ну, сейчас по крайней мере. Он поступил в вуз и учится на журналиста. Но никогда он стрелять не ходил, в Днепре так точно.

Также в МВД сейчас устанавливают место, где Зинченко мог гипотетически учиться стрелковому делу.