Уполномоченный Минобороны Илья Костин рассказал, когда военная полиция появится в Украине

Уполномоченный Минобороны Илья Костин рассказал, когда военная полиция появится в Украине

Создать военную полицию пытались депутаты нескольких созывов. Но соответствующие законодательные инициативы приобретали такой резонанс, что дальше скандальных обсуждений дело не продвигалось. Только в конце июня этого года, наконец, соответствующий законопроект проголосован в первом чтении.

А пока он дорабатывается ко второму чтению, журналисты издания Цензор.НЕТ пообщались с уполномоченным Министерства обороны по военной полиции Ильей Костиным.

"В НАШЕЙ АРМИИ ФАКТИЧЕСКИ НЕТ СИСТЕМЫ ПРИНУЖДЕНИЯ"

– Когда законопроект о создании военной полиции рассматривался перед голосованием в первом чтении, он вызвал немало критических замечаний. А после того, как за него все же проголосовали, комментируя, депутаты отмечали, что он должен быть очень серьезно доработан. Проводится ли сейчас эта работа? Принимает ли министерство в этом участие?

– Эта работа уже завершена. По поручению министра была создана рабочая группа, буквально через неделю доработавшая все изменения. Все эти наработки переданы в профильный комитет Верховной Рады. Изменения, предложенные министерством, направлены на то, чтобы этот законопроект имел перспективу на годы.

Основные изменения таковы:

Первое. В Законе Украины "О национальной безопасности Украины" предусмотрено наличие механизмов демократического гражданского контроля за силами безопасности и обороны. Поэтому в законопроекте, подготовленном для второго чтения, речь идет о подчинении военной полиции исключительно напрямую Министерству обороны.

Потому что Военной службой правопорядка Министерство руководит через Генеральный штаб. И все происходит в зависимости от того, есть ли синергия между Министром обороны и Главнокомандующим или нет. Именно поэтому столь важен контакт главнокомандующего и министра. Как это было с Резниковым и Залужным и не было с Хомчаком и Тараном.

Поэтому, чтобы преодолеть такую "совдепию" и выполнить требования закона "О национальной безопасности Украины", и должно быть непосредственное подчинение военной полиции Министерству обороны. Как это сделано во всех странах, за исключением Италии и Франции. Там предусмотрено двойное подчинение корпуса карабинеров и жандармерии. К примеру, в Италии и Франции такая служба подчиняется Министерству внутренних дел и Министерству обороны. Но в 90% стран НАТО предусмотрено подчинение именно Министерству обороны.

Второе. В прошедшем первое чтение законопроекте предусмотрено, что состав военной полиции формируется за счет Вооруженных сил Украины. Мы решили отойти от этого. Это будет отдельное формирование со своими военнослужащими. Они будут проходить службу не в ВСУ, а напрямую в военной полиции. Это обеспечивает независимость и опять-таки касается построения демократического гражданского контроля.

Такая же ситуация с Государственной специальной службой транспорта. Тоже отдельный закон, тоже подчиняющаяся напрямую министерству, тоже отдельные военнослужащие.

Но обязательное требование к военнослужащим военной полиции состоит в том, чтобы они проходили военную службу в Вооруженных силах Украины. То есть "с улицы" попасть в военную полицию будет невозможно. И это правильно, потому что попасть не из военной среды, не понимая единоначала, иерархии, уставных отношений и задач обороноспособности, в наказуемый орган – это катастрофа. Если это позволить, то мы создадим неконтролируемое военное формирование с правоохранительными функциями.

Третье. Позиция министерства состоит в том, что военная полиция должна иметь предварительное расследование. В тексте законопроекта, проголосованном в первом чтении, военную полицию этого лишили. Это произошло из-за категоричной позиции Государственного бюро расследований, которая заключается в том, что подследственность военных преступлений должна оставаться за этим правоохранительным органом.

Но статистика говорит о том, что они не справляются с тем количеством военных преступлений, которые есть сейчас, а этого допустить нельзя, потому что безнаказанность порождает хаос. Следователей ГБР не так много и не все работают в этом направлении, а у нас миллионная армия.

Поэтому после долгих переговоров мы смогли донести свою позицию депутатам, и сейчас параллельно подготовлены изменения в Уголовно-процессуальный кодекс и предусматривается, что оперативные работники военной полиции в боевой обстановке, в районе боевого столкновения могут совершать как следственно-оперативные, так и следственные действия. То есть проводить досудебное расследование. Конечно, по отдельному поручению следователя ГБР. Но там, куда не может попасть гражданское лицо, они смогут отбирать показания, осматривать место происшествия и т.п. Такие ограничения полномочий военной полиции институционально неправильны, но, повторяю, нам нужна действующая структура именно сейчас.

Это основные изменения, которые мы предложили. Документ уже в Комитете по вопросам правоохранительной деятельности Верховной Рады. Уже была встреча с руководством комитета, некоторые моменты согласованы. Мы очень ждем рассмотрения законопроекта во втором чтении, потому что статистика по военным преступлениям действительно критическая.

– Что означает критическая статистика?

– Цифры я не приведу – это информация с ограниченным доступом. Но я не знаю еще таких случаев в истории, когда линия активного фронта растянулась на 800 километров и с обеих сторон воюют миллионные армии. Когда экономика мира не справляется с поставкой боеприпасов и вооружения. А в нашей армии практически нет системы принуждения. Системы, которая потребует выполнения воинской обязанности и соблюдения военной дисциплины.

Потому что все нормативные и практические наработки, которые были до этого момента, не жизнеспособны. И это уже было ясно на практике 2014 года. Но политики, не смотрели на то, что нужно для этой страны, они смотрели, как будет лучше для себя. Как мне говорили люди, причастные к разработке законопроекта о военной полиции еще в 2016 году, Аваков говорил, что либо такая полиция будет в системе МВД, либо ее не будет вовсе. И тогда военные сказали, что лучше пусть не будет.

Ликвидация военной прокуратуры в 2019 году вообще поставила точку во всей этой ситуации с военной юстицией. Повторюсь: у нас нет действенной системы принуждения.

Ребята из моей бригады рассказывают, что в последнее время россияне не сдаются в плен. Они либо стреляются, либо уже бьются до конца. Потому что смысла им попадать в плен нет. Их семьи остаются без выплат, а у них возникают проблемы при возвращении – их привлекают к уголовной ответственности.

Но они и не отступают, потому что есть так называемые заградотряды и они сразу попадают в тюрьму. А еще недавно появилась информация о том, что Госдума РФ приняла закон, дающий право командирам задерживать за военные преступления любого. У нас такого полномочия нет даже у ВСП.

То, что подобные задержания происходят мгновенно, дает свои результаты. То есть диктаторская система принуждения работает. А у нас вообще ничего не работает. У нас, чтобы задержать личность, нужно сделать это оперативному сотруднику правильно и на основании постановления следственного судьи.

– Что вы имеете в виду?

– Вот человек сидит где-то на передовой и говорит: "Я не буду выполнять приказ, задерживайте меня, никуда не пойду". Приходят из ВСП, а он говорит им: "Нафиг идите, я тут все равно буду сидеть", за ними приходит командир - то же слышит.

Дальше уже должен был приехать оперативный работник Государственного бюро расследований или другого правоохранительного органа по поручению следственного ГБР и задержать его. Для этого нужно постановление суда, доставить этого человека в суд, и следователь уже непосредственно с прокурором будут в суде ходатайствовать об избрании меры пресечения.

Но на практике такого нет. Все работники правоохранительных органов – гражданские лица. Вот один из примеров, о котором ребята рассказывали. Так получилось, что отступили. По этому факту возбуждено уголовное производство. А отступивших следователь из ГБР приехала допрашивать в Курахово. Это примерно 20 км от линии столкновения. Но, возможно, следовало бы осмотреть место происшествия, собрать доказательства. Выяснить, почему они отступали. Возможно, потому, что могли остаться в окружении.

Все эти обстоятельства не исследуются. В схожих вариантах Военной службой правопорядка проводится служебное расследование, тоже отбираются показания. Но это не подтверждения. Это просто черновик для следователя, который должен потом сделать то же самое с теми же лицами. Допросить, проанализировать, истребовать процессуально правильные документы.

Или другая ситуация. Вот, например, есть пять человек, которых должны привлечь к ответственности за неисполнение приказа. Чтобы зарегистрировать производство, нужно еще доказать, что эти люди пригодны к военной службе. Да, они попали в армию, но должны действительно годиться к военной службе. Потому что, как говорят прокуроры, уже есть случаи, когда в суде выясняется, что человек не пригоден к военной службе и не должен был быть в армии, признают, что он неподсуден за военное преступление. У нас все в каком-то параллельном перевернутом мире происходит.

– Вы сказали, что должен выехать оперативник ГБР или другого правоохранительного органа по доверенности следователя. А почему этим не занимается Военная служба правопорядка? Как это возможно - просто их проигнорировать и продолжать делать, что хочешь?

– Досудебное расследование – это процессуальное действие, которое происходит с целью сбора доказательств вины или невиновности личности. А непосредственно помощь в досудебном расследовании, поиск, анализ, задержание – это оперативно-розыскная деятельность. Военная служба правопорядка не может проводить такие мероприятия.

Поэтому нам так важно принять законопроект и предоставить полномочия военной полиции. Сейчас такая ситуация, что если не будет военной юстиции, мы проиграем войну.

– Законопроектом предусмотрено, что военная полиция будет стоять на дорогах, сможет останавливать транспорт. Как в этом случае будут разграничиваться полномочия военной и патрульной? Эта норма обсуждается в СМИ, люди не знают, чего ждать.

– Людей можно понять. Даже Главное научно-экспертное управление аппарата Верховной Рады в выводах к законопроекту написало, что "Довольно сомнительна, по нашему мнению, необходимость в создании нового органа - военного формирования с правоохранительными функциями, который в основном "перебирает" на себя функции Военной службы правопорядка ВСУ" . Люди, вообще не знающие, что происходит за пределами Верховной Рады, никогда не приезжавшие на фронт, не спрашивавшие статистику военных преступлений, вот такое пишут. Конечно, у обычных людей будут возникать вопросы. Но ответ очень прост. Военная полиция будет контролировать вопросы, связанные только с военнослужащими Вооруженных сил Украины и Государственной специальной службой транспорта.

– Какой транспорт и в каких случаях они смогут останавливать?

– Военный транспорт, если им будут управлять военнослужащие. Когда еще в самом начале обсуждался законопроект, депутаты хотели создать новый правоохранительный орган, который имел бы полномочия по преступлениям, которые совершают все военнослужащие, то есть сотрудники СБУ, Управление Государственной охраны, пограничники, Службы внешней разведки. Также касался бы всего, что связано с оборонкой.

Поэтому на заседаниях рабочей группы мы объясняли, что военная полиция – это не сугубо правоохранительный орган. Это военное формирование с правоохранительными функциями. И его основная задача – поддержка обороноспособности. А затем привлечение к ответственности и расследованию. Сначала выясняется, как сделать так, чтобы боец вернулся на позицию. Что делает правоохранитель в таких случаях? Боец не выходит на боевую задачу – он его сразу привлекает к ответственности. В этом и состоит огромная разница. В идеологии работы такой службы. Не посадить всех, а поддержать обороноспособность.

Депутаты это поняли и отошли от идеи чисто правоохранительной деятельности.

"ЛЮДИ, РАБОТАЮЩИЕ В ВСП, АВТОМАТИЧЕСКИ ПЕРЕХОДЯТ В ВОЕННУЮ ПОЛИЦИЮ"

– Российские Телеграм-каналы много уделяют внимания этому законопроекту. Основной акцент в своих сообщениях делают на то, что военная полиция будет этаким карательным отрядом для поиска "уклонистов", который получит полномочия без решения суда вламываться в дома людей. Действительно ли военные полицейские будут разыскивать уклонистов и в каких случаях они смогут заходить в жилье граждан без соответствующей санкции на обыск?

– "Уклонисты" – это гражданские лица, они просто военнообязанные. Их поиск и привлечение к уголовной ответственности – вопросы Национальной полиции. Военная полиция будет иметь право осуществлять предусмотренные законом действия только в отношении лиц, принявших присягу и считающихся военнослужащими, а также в отношении резервистов.

В каких случаях военная полиция будет иметь право войти в дома? В тех же, в которых может зайти полицейский. Это непосредственное преследование преступника и ситуация, когда опасность грозит третьим лицам в связи с действиями преступника.

Даже применение оружия полностью предусмотрено так же, как и в законе "О Национальной полиции". Хотя мы и были против, потому что на фронте все вооружены и было бы логично разрешить военной полиции применять оружие более свободно. Но согласились с такой нормой, чтобы ни у кого не было оснований разгонять измену.

– После голосования за законопроект в первом чтении, некоторые из нардепов публично заявляли, что не стоит создавать еще одно военное формирование, тем более, если есть проблемы с правопорядком в армии. Они предлагают оставить Военную службу правопорядка, но предоставить ей больше полномочий. Возможно ли такое развитие событий?

– Я знаком с этим мнением. Замечу, что эти депутаты ни разу не были на заседаниях рабочей группы по военной юстиции при Комитете по вопросам правоохранительной деятельности, активно работавшей более года. Я сейчас очень сдержанно подбираю слова, чтобы охарактеризовать их поверхностный, негосударственный подход. Очень сдержанно. Нельзя ставить политику впереди победы.

Идеология этого законопроекта такова: остаются полномочия ВСП, прилагается оперативно-розыскная деятельность и ограничено следствие. Дополнительно еще оттачивается механизм проверок.

Кроме того, люди, работающие в ВСП, автоматически переходят в военную полицию. Мы по-другому не можем этого сделать. Это еще один повод критиковать законопроект, но в период войны мы не можем сделать ни одной паузы. И даже аттестация согласно предложениям к законопроекту будет проводиться через два года с момента создания военной полиции. Сейчас проводить какие-либо конкурсы невозможно.

Поэтому, когда депутаты говорят, что надо оставить ВСП, но с большими полномочиями – это в целом то же, что делаем мы. Но создание военной полиции – это требование Стратегического оборонного бюллетеня, введенного в действие Указом президента по решению СНБО в 2021 году. В Указе президента, изданном в 2019 году, предусмотрено создание военной полиции на базе Военной службы правопорядка. Также есть отдельный стандарт НАТО, предусматривающий полномочия милитарной правоохранительной структуры – военной полиции в Вооруженных силах войск НАТО. И мы должны его придерживаться, если хотим когда-нибудь стать членом Альянса.

Есть три вида противники военной полиции: дилетанты, российские агенты влияния, идеалисты, которые оторваны от реальности. Мы их не убедим. Но я уверен, что людей, которые осознают, насколько ее создание необходимо для страны, все же больше.

– Недавно вы в одном из интервью заявили, что следующим должен стать законопроект о военной прокуратуре. Чем обновленная структура должна, на ваш взгляд, отличаться от того, что есть сейчас?

– Сейчас Специализированная прокуратура в сфере обороны – это структурное подразделение Офиса генерального прокурора. И прокуроры – это обычные гражданские люди. А у военной прокуратуры основное отличие от обычной – это статус прокуроров. То есть они военнослужащие.

Они должны иметь право осуществлять как отдельные следственные действия, так и процессуальное руководство досудебным расследованием, и надзор за соблюдением законности во время деятельности военной полиции. Где это происходит? В зоне боевых действий. К тому же военные прокуроры должны иметь безоговорочный доступ к любым военным объектам.

Гражданские прокуроры такого права не должны иметь. Как и правоохранительные органы. Помните, как сотрудники ГБР сняли с радаров клистроны? Это же позор! И одна военная часть это допустила, а другая – по непосредственному приказу командующего Воздушными силами – не допустила. И таким образом сохранила обороноспособность и ПВО определенного региона.

Поэтому основной вопрос – это статус прокуроров. Они должны быть военнослужащими и их полномочия по военным должны быть шире.

– Мы уже когда-то говорили с вами о создании специализированных военных судов. И вы высказывали мнение, что можно было не создавать что-то отдельное, а сделать в существующих судах специализацию для судей. Сейчас не рассматривается вопрос о создании военных судов?

– Такую систему разрушенной военной юстиции мы уже не построим. Ни денег нет, ни возможностей. К тому же, Венецианская комиссия уже высказывалась против существования отдельных военных судов, потому что это противоречит, на их взгляд, Конституции. Но выход есть. И он уже проговорен. В частности, в Верховном Суде.

– Какой именно выход?

– Это создание специализации для судей в судах общей юрисдикции. И сейчас Конституция разрешает создание высшего специализированного суда. Но там есть определенные нюансы. Потому что и ВАКС, и Высший специализированный суд по интеллектуальной собственности – это суды и первой, и второй инстанции. А тут такое сделать невозможно, чтобы в одном органе слушались вопросы военных. Поэтому сейчас обсуждается два варианта – специализация и создание либо Высшего специализированного суда по военным преступлениям, либо отдельной палаты в Верховном Суде.

Автор: Татьяна Бодня

Источник: "Цензор.НЕТ"