Локализация - двигатель экономики во время войны или новая коррупционная схема?

Война нанесла сокрушительный удар по украинской экономике, она вытянула на поверхность критическую потребность: стране необходимы собственные мощности, способные обеспечить стабильные цепи производства и поставок, а также прозрачные механизмы их поддержки. Среди инструментов, призванных раскрутить «маховик» национального производства – локализация, предусматривающая преференции для украинских товаров и услуг в государственных закупках и привлечение местных производителей к ключевым цепям поставок.

Начиная с 2022 года обязательный уровень локализации товаров постепенно растет: от 10% в 2022 году до 35% в 2027 году. С 2028 года и до истечения 10-летнего срока действия соответствующего положения уровень локализации составит 40%. Это не только поможет удержать экономику «на плаву», но и заложит почву для роста и развития смежных отраслей (машиностроения, логистики, ИТ и др.), усиливая внутренний рынок и создавая рабочие места.

В теории все выглядит идеально: государство покупает товары и услуги у отечественных компаний, те увеличивают объем производства, расширяют штат, возвращая часть средств в бюджет через налоги. Однако на практике все не столь оптимистично.

Согласно данным мониторинга CMD Ukraine, в ноябре в системе "Прозорро" была обнародована информация о 807 закупках товаров машиностроения на сумму 7,5 млрд. грн, на которые распространяется требование локализации. Нарушение этого требования было выявлено в 228 тендерах, что составляет 28,3%.

Но проблема заключается не в самой идее локализации, а в тех системных явлениях, уже десятилетиями «пожирающих» потенциал нашего государства: коррупция, использование админресурса для давления на бизнес или конкурентов, отсутствие прозрачности в принятии решений и в доступе к публичной информации, круговая порука среди чиновников и кумовство.

Локализация и тендеры: почему побеждают «свои»

Государственные закупки – ключевой инструмент локализации, с помощью которого власти могут напрямую влиять на развитие внутреннего производства, предпочитая местные компании. Но что мы видим на практике? Как только доходит до реальных тендеров, появляются десятки подводных камней.

Во-первых, технические условия часто прописывают таким образом, что выиграть может только компания, имеющая «доступ» в круг влияния или кулуарные договоренности. Это создает искусственный барьер для других конкурентоспособных изготовителей. Известный пример – тендеры на реконструкцию футбольных полей, где поставили странное условие: трава должна быть «кудрявой» и выпускалась она только одним заводом. Или требование «Укрнафты» – использование капиллярной трубки длиной до 10 тысяч метров на одном барабане, которую могла выполнить только компания «Везерфорд». Такие «случайности» отсекают большинство конкурентов.

Во-вторых, реальные предложения по более низким ценам отвергают по формальным причинам, а побеждает тот, кто предлагает более дорогой вариант и «делится» выгодой. В результате бюджет теряет колоссальные суммы, а качество товаров или работ далеко не всегда оправдывает израсходованные средства. По данным PwC, 70% опрошенных организаций в Украине прямо говорят о мошенничестве в государственных закупках – и это уже не редкие случаи, а системная проблема.

В-третьих, бизнес, желающий играть «по правилам», часто сталкивается с откровенно дискриминационным подходом. Документы проверяют предвзято, ищут малейшие формальные поводы, чтобы «отшить» нежелательного участника. В результате кто-то просто выступает фиктивным конкурентом, прикрывая настоящего «избранника» – и все заранее знают, кто «победит».

Другой серьезный маркер несправедливости – реестр товаров с подтвержденной локализацией, без которого участие в соответствующих тендерах должно быть невозможно. Однако на самом деле в этот реестр попадают товары, внесенные не столько производителями, сколько фирмами-призраками. Они существуют только "на бумаге", но именно они странным образом становятся "легитимными" поставщиками.

Это только верхушка айсберга. Для государства, особенно в условиях войны, все эти «схемы» – фактически преступление против страны, истощенное боевыми действиями и требующее каждой копейки на армию и восстановление разрушенной инфраструктуры. По оценкам экспертов ежегодно из-за нечестных манипуляций с государственными закупками теряется от 10 до 15% бюджетных расходов – это сумасшедшие 35–50 миллиардов гривен, которых так критически не хватает именно сейчас.

Реакция власти: высокопарные отчеты vs реальность для бизнеса

С трибун постоянно раздаются победные заявления о «блестящих» успехах в борьбе с коррупцией в закупках, однако рядовой бизнес, на собственном опыте сталкивающийся с этой системой, вопиет: ничего принципиально не изменилось. Официальные отчеты и презентации полны «космических» цифр якобы сэкономленных средств, но в реальной жизни тендеры продолжают превращаться в тайные «договорняки», где все решается за кулисами «телефонного права».

Наиболее настойчивые активисты и лидеры мнений пытаются хоть как-то противостоять: собирают доказательства, фиксируют вопиющие нарушения (от абсурдных изменений тендерной документации до намеренно завышенных цен), присылают обращение в правоохранительные и надзорные органы. В ответ – целые горы отписок. Особенно «ярко» в этом смысле выглядит Государственная аудиторская служба (Государственная служба). Несмотря на прописанные в законе полномочия, она почему-то предпочитает «не замечать» коррупционные схемы или ограничиваться формальными обещаниями «проведения проверок в будущем», которые часто так и остаются пустыми словами.

Почему же ДАСУ действует столь вяло? Возможно, дело в лице ее главы Аллы Басалаевой, отличившейся в ряде скандалов еще с момента своего назначения осенью 2022-го. Она оказалась в базе Миротворец с обвинениями в сознательном подрыве обороноспособности Украины. По данным СМИ, во время активной фазы войны Басалаева и подконтрольные ей аудиторы фактически душили украинских производителей вооружения, пытаясь заставить их возвращать миллиардные суммы по надуманным «нарушениям». Мог ли это быть настоящий удар по собственной армии в самый критический момент?

Карьера Басалаевой тоже вызывает много вопросов: еще в 2012 году она стала судьей Дарницкого суда за лоббирование одиозного «регионала» Андрея Портнова, а спустя некоторое время вошла в ЦИК по квоте другой сомнительной политической силы. Следовательно, тесная связь с фигурами времен Януковича и странные движения в должности главного аудитора государства заставляют подозревать, что речь идет о целенаправленном «сливе» государственных средств и саботаже ответственных проверок.

Председатель Государственной аудиторской службы Украины Алла Басалаева

Даже вопиющие факты – например история с тендером на закупку военного снаряжения по цене на 30% выше среднерыночной – не получают никакой реакции. Общественность собрала и предоставила Госаудитслужбе детальный анализ, но дождалась лишь формального письма, мол, «проверка будет когда-то». Время проходит, деньги давно потеряны, а виновные безнаказанно наслаждаются своими «откатами».

Продолжая тему, стоит упомянуть и Госфинмониторинг. Это структура, которая должна бросаться на первый зов, когда запахло отмыванием средств или коррупционными потоками. Да и здесь мы видим то же шапито: обращения активистов и бизнеса с конкретными фактами и доказательствами просто отклоняют или отписываются «не наша компетенция». Абсурдно? Да. Но неудивительно, если вспомнить, что службу много лет возглавлял Игорь Черкасский, под чьим руководством она превратилась чуть ли не в «крышу» для конвертационных центров и массовых скруток НДС. Медиа неоднократно публиковали материалы, где разоблачалось роскошное состояние Черкасского и его семьи, явно несоразмерное с официальными доходами. И это – человек, который по идее должен перекрывать кислород коррупционерам.

Экс-председатель Госфинмониторинга Игорь Черкасский

Недавно сменили руководство Госфинмониторинга, но изменился ли сам подход к работе? Как показывает практика, часто все остается на уровне смены фамилий на табличках при дверях – схемы действуют, деньги «плывут» в правильные карманы, а коррупционеры остаются безнаказанными.

Высокая цена коррупции

Из-за разгула «своих» из властных кабинетов и полного бездействия «контролеров», идея локализации сводится к жалкой пародии, где наемные фирмы берут контракты не благодаря инновациям или качеству, а благодаря доступу «вверх». В результате это подавляет конкуренцию, оставляя перспективные предприятия без шансов. Качество продукции падает, потому что контракты получают не самые лучшие, а «приближенные». В военных условиях это особенно опасно, когда закупки некачественной техники или амуниции могут стоить жизни солдатам.

Коррупция также подрывает доверие к государству как внутри страны, так и среди международных партнеров, отпугивая инвесторов. Как результат, экономика теряет возможности для роста, а деньги, которые должны работать на развитие и оборону, оседают в карманах коррупционеров.

Надежда на изменения

Локализация могла бы дать Украине мощный экономический импульс, особенно сейчас, когда каждая гривна должна быть направлена на укрепление обороны и восстановление разрушенной инфраструктуры. Коррупция, заговоры и имитация контроля топят эту идею в собственной токсичности.

Можно ли разорвать порочный круг? Да, изменения зависят от реальной ответственности и прозрачности на всех уровнях. Если общественность, медиа и честные предприниматели усилят давление, а виновных действительно будут наказывать, у локализации появится шанс превратиться в двигатель отечественного производства, а не в очередной механизм пиления бюджета. Достичь этого тяжело, но именно в это решающее для страны время отступать некуда. У Украины достаточно талантов и ресурсов, чтобы строить прочную экономику, но для этого следует наконец сломать хребет коррупционной «семьи» и открыть честный рынок для всех.

Автор: Марина Онопко