Открытое письмо Главному военному прокурору А. Матиосу

Открытое письмо Главному военному прокурору А. Матиосу

Критический пост на Вашей странице Facebook, унизанный шпильками «диванным «экспертам», навеяно анализом работы военных прокуратур в 2015 году по расследованию воинских правонарушений, опубликованным в моем блоге. 

http://my.obozrevatel.com/life/92046-vijskova-prokuratura—chi-tsogo-chekala-gromadskist.htm

Хочу ответить Вам открыто і прямо, без намеков і недоговорок. Ви – особа публичная і до последнего времени весьма любили публичность, особенно, когда публика слушала Вас раскрыв рты и верила всем Вашим обещаниям навести правопорядок в воинских формованиях. Я – особа значительно скромнее, но публичности не боюсь. Вопросы деятельности военных прокуратур і Вашей личной роли в этом интересуют общественность, а тому вынесем обсуждение на ее суд. Ответ получился достаточно объемным, не для формата комментариев у Facebook, поэтому  избрана такая форма обращения к Вам. 

Как Вы написали: «ничего личного», но Вы в военной прокуратуре меньше 2-х лет, я проработал 23 года, из которых 8 лет в должности заместителя военного прокурора региона. Кроме того, в свое время я получил специальное образование по предмету нашего общения. По диплому я — “офицер-юрист с высшим военно-специальным образованием». Вы, скорее всего, по диплому «правовед». Учитывая специальное образование и опыт работы, кое-что  в организации работы военной прокуратуры понимаю. Поэтому осмелюсь считать себя специалистом, хотя Вы презрительно назвали меня «словесным неработающим «экспертом» и  «диванным экспертом».  

Да, я уже 10 лет не работаю в военной прокуратуре. Но Вы вряд ли сможете возразить, что я имею опосредованное отношение к принятию решения о возобновлении деятельности в Украине военных прокуратур и с первых дней протянул Вам руку помощи своими знаниями и опытом в деле воссоздания военной прокуратуры, не претендуя ни на должности, ни на какое-либо вознаграждение. Это было сделано бескорыстно, на волонтерской основе, только с целью воссоздания военной прокуратуры такой, какой она была в свои лучшие времена. Вы отказались принять мою руку помощи, хотя не скрывали, что не имеете ни опыта в этой области, ни специальных знаний. Это было Ваше решение и я принял его хотя и несколько удивленно, но спокойно, без каких-либо обид, наблюдая в дальнейшем процесс возобновления работы военных прокуратур, как Вы заметили, «с дивана». Почти на год мы забыли друг про друга. Вы чудили, как могли, а я долго терпел, пока Вы пытались «изобрести велосипед» методом проб и ошибок.

Но ситуация сложилась так, что военной прокуратуре было отведено мало времени на эксперименты, которые Вы с ней производили. Максимум – года полтора на то, чтобы не только возобновить свою деятельность, сделать ее полезной для государства, но и главное – гармонично встроиться в систему уголовной юстиции, концепция которой с 2010 года существования военной прокуратуры вообще не предусматривала. Граничным является лишение органов прокуратуры функции досудебного следствия, которая для военной прокуратуры всегда была основной и решающей. Эта граница по времени уже известна – 1 апреля 2016 года – время начала работы Государственного бюро расследований(ГБР).   

К сожалению, за год стало понятно, что Вы создали не мощный орган борьбы с правонарушениями в воинских формированиях, что с учетом боевых действий в Донбассе было крайне необходимо Украине, а превратили военную прокуратуру в малопонятное аморфное формирование с малопонятными и неконкретными функциями и малопонятной ответственностью. То, что Вы сделали военную прокуратуру инструментом пиара своей особы, могло бы даже стать полезным для ее имиджа. Категорически не нравилось, что это вышло на первый план ее деятельности, а то, для чего и была создана военная прокуратура – борьба с преступностью в вооруженных формированиях, оставлено Вами на задворках. 

Далее терпеть стало невозможным, так как государство не получило необходимого – «ока государева» в воинских формированиях, хотелось быть честным хотя бы перед самим собой. Так как Вы проигнорировали мое желание помочь лично Вам в деле возобновления работы военной прокуратуры, я был вынужден свои мысли и предложения по надлежащей организации работы военной прокуратуры направлять не Вам, а в Администрацию Президента Украины и Генеральному прокурору Украины. Это был тактический ход и небольшая гарантия того, что хоть какая-то малость из предложенного будет реализована.

Именно после того, как вышеописанным путем через год Вашей деятельности, в августе 2015 года, на 10 страницах было изложено, что Вам было необходимо сделать, но не сделано за год работы, после пенделя сверху Вы стали спешно исправлять допущенные ошибки и наконец-то Ваши решения стали более осмысленными. Я могу назвать два таких абсолютно правильных и действительно полезных решения, которые в конце концов были приняты после этого обращения – создание военной прокуратуры сил АТО на правах региональной с усилением ее следователями и создание Управления по расследованию преступлений против мира, безопасности и человечества, а также международных правонарушений. 

В этом и последующих обращениях также обращалось внимание, что Вами не ведется подготовка к передаче функции следствия от военной прокуратуры другому уполномоченному органу, о неотвратимости чего всем было известно уже давно. С 2012 года было законодательно установлено, что следствие по воинским правонарушениям должно быть передано милиции. Но ситуация в Донбассе сделала это решение попросту абсурдным. Было крайне необходимо заранее разработать концепцию военного специализированного правоохранительного органа, которому можно было бы передать от военной прокуратуры функции досудебного расследования правонарушений в воинских формированиях. Это могла быть военная полиция, о которой говорилось уже давно, или иной аналогичный орган. К сожалению, Вы оказались неспособным ни осознать эту стратегически важную не только для военной прокуратуры, но и для государства, проблему, ни сделать что-либо действительно полезное не только для военной прокуратуры, как органа, но и для правопорядка в воинских формированиях в целом. Что же мы имеем?

Ознакомление с проектом Закона Украины «О Государственном бюро расследований», подготовленным для последнего чтения, показало, что новый закон о ГБР во многом есть шагом назад в сравнении с действующим законодательством о военных прокуратурах. И сейчас беспокойство вызывает не столько будущее военной прокуратуры и ее работников, сколько угроза существенного ухудшения в ближайшее время состояния борьбы с преступностью в воинских формированиях. Украина только-только  немного восстановила боеспособность своей армии и сейчас выпускать из рук государства рычаги влияния на состояние воинской дисциплины и правопорядка у войсках – основополагающий принцип деятельности воинских формирований, — это равнозначно поражению еще до начала боя.

Первое. Предусмотрена подследственность этому органу опять исключительно воинских правонарушений, а не подследственность  всех правонарушений по субъекту – военнослужащему, что сделало бы этот орган способным расследовать все правонарушения, совершенные военнослужащими, а не только воинские.

Второе. В структуре этого органа не предусмотрено создание отдельного структурного следственного подразделения по расследованию воинских правонарушений. Отсутствие такой специализации при уже всем очевидной специфичности и сложности воинских правонарушений, расследование которых требует не только юридической, но и военной подготовки, сделает расследование резонансных правонарушений в военной сфере еще менее качественным, нежели сейчас у специализированных следственных подразделениях военной прокуратуры. Кроме того, отсутствие отдельной организационной структуры не позволит собирать и анализировать информацию о состоянии дисциплины и правопорядка в воинских формированиях, эффективно влиять на него через правоприменительную деятельность. 

Третье. Законом предусмотрено создание органов ГБР исключительно по территориальному принципу, а следственные подразделения, призванные расследовать правонарушения в воинских формированиях, должны быть такими же мобильными, как и подследственные им воинские формирования. Необходимость отказа от территориального принципа дислокации органов, расследующих воинские правонарушения, была использована, как аргумент, в пояснительной записке е законопроекту о возобновлении деятельности военных прокуратур в 2014 году. Организация деятельности военных прокуратур по экстерриториальному принципу закреплена действующим законодательством и это является положительным опытом, который, к сожалению, может быть утрачен.

Четвертое. Из текста Закона непонятно, каков будет статус у следователей, которые будут расследовать воинские правонарушения. Следственное подразделение ГБР, на которое будет возложено расследование правонарушений в воинских формированиях, для надлежащего исполнения своих функций должно быть мобильным, во время ведения боевых действий перемещаться во втором эшелоне или тылу подследственного воинского формирования. Поэтому это подразделение должно быть гармоничное приспособлено к структуре военной организации государства, а работники этого органа должны иметь статус военнослужащих, так как они будут дислоцироваться вблизи театра военных действий и при необходимости выезжать на переднюю линию. Проект Закона Украины «О Государственном бюро расследований» такого статуса для своих работников вообще не предусматривает.   

Пятое. В структуре Главной военной прокуратуры после годичной волокиты в сентябре 2015 года наконец-то было создано Управление по расследованию преступлений против мира, безопасности и человечества, а также международных правонарушений. Его деятельность представляется очень важным для противодействия России, в составе Следственного комитета которой еще в июне 2014 года было создано Управление по расследованию преступлений, связанных с применением запрещенных средств и методов ведения войны. 24.07.2014 года председатель Следственного комитета А. Бастрыкин заявил о возможности созыва международного трибунала для оценки действий Украины в Донбассе и что ними уже собрано 2500 томов доказательств. Деятельность  Управления по расследованию преступлений против мира, безопасности и человечества, а также международных правонарушений одной из целей имеет сбор контрдоказательств для возможных международных судебных споров, но она непосредственно связана со следственной работой, поэтому далее военной прокуратурой выполняться не может. Но среди функций и полномочий Государственного бюро расследований эта деятельность не предусмотрена, как не предусмотрена она и среди функций других государственных органов, наделенных функциями досудебного расследования. Это означает, что очень важная для защиты интересов Украины в международных судебных органах деятельность будет прекращена, Управление в составе Главной военной прокуратуры будет расформировано в связи с лишение прокуратуры функции досудебного расследования. 

Недостатки этого Закона можно пояснить тем, что функцию расследования воинских правонарушений только в октябре текущего года перед последним чтением механически включили в его текст двумя строчками, абсолютно не предусмотрев механизм исполнения Государственным бюро расследований этой функции. В предыдущих редакциях этого Закона на следователей ГБР вообще не планировалось возложение этой функции, поэтому концепция закона не предусматривала необходимости работы сотрудников ГБР в воинских формированиях.

А Вы, как Главный военный прокурор, были осведомлены о лишении органов прокуратуры функции досудебного расследования после создания ГБР. Казалось бы, в силу своей должности именно Вы должны были обеспокоиться, чтобы расследование правонарушений в воинских формированиях было передано от военной прокуратуры в еще более мощный следственно-оперативный орган. Но из-за отсутствия стратегического мышления и прогнозирования Вы прозевали возможность включения в текст Закона «О Государственном бюро расследований» на стадии подготовки и обсуждения к второму чтению хотя бы тех законодательных наработок по статусу следователей по воинским правонарушениям и структуре ГБР с учетом функции расследования воинских правонарушений, какие уже есть в тексте Закона Украины «О прокуратуре» относительно деятельности военных прокуратур. Вместо этого Вы пытались протянуть через парламент законопроект о наделении военной прокуратуры такими полномочиями, в которых органам прокуратуры уже отказано действующими законами и проектом изменений в Конституцию Украины.  Уже только поэтому проект был обречен изначально. Кроме того, Вы пожелали расширения своих собственных полномочий и дисциплинарной власти до уровня Министра обороны, фактического превращения военной прокуратуры в особый орган с широчайшими полномочиями, моментами неконституционными. В результате этот законопроект прогнозировано был высмеян депутатами и возвращен.

Уклоняясь от поднятых в моем анализе глобальных проблем деятельности возглавляемой Вами военной прокуратуры и ее будущего, Вы стараетесь перевести разговор в мелочную цифровую эквилибристику, не желая давать ответа на основные вопросы. Признаю, Вы – мастер заговорить проблему, увести в сторону, говорить долго, витиевато, красиво, но ни о чем. В этом умении Вы можете быть сравнимы с М. Горбачевым. Но сейчас у аудитории первое впечатление от громкого названия Вашей должности уже прошло и она требует конкретных ответов на конкретные вопросы. Именно этого делать Вы не можете или не хотите, так как ответов у Вас нет. 

Пользуясь случаем, немного поделюсь с Вами опытом работы со статистическими данными, так как вижу, что и с этим у Вас проблемно. Не думал, что Вы опять будете вольно жонглировать цифрами, а также сравнивать мышь со слоном. 

Следственная нагрузка всегда рассчитывалась по делам, в каких принято процессуальное решение, а именно: направленным в суд, прекращенным или приостановленным. Если пользоваться приведенными Вами данными – количество законченных производств – 16892, численность следователей – 127, следственная нагрузка рассчитывается просто:

16892 : 127 : 10 мес.(один месяц следователь в отпуске) = 13 производств. Несколько отличается от приведенных Вами 17. Ну и если обратиться к качеству и объему этих производств, значительная их часть – это зарегистрированные производства по оперативным сводкам или материалам милиции про последствия обстрелов в Донбассе, которые просто накапливаются и какая-либо работа по ним следователями не ведется. Таких производств, которые имеют в себе несколько страничек, один следователь может насобирать 200, 500, 1000. Чтобы поняли читатели, при расследовании, например, хищения одним лицом имущества за 10 эпизодов в реестре регистрируется каждый эпизод отдельно, потом все они объединяются в одно производство, которое направляется в суд. Но по статистике их 10, такая себе статистическая хитрость для искусственного увеличения показателей работы. И таких, представляется, не меньше половины. Поэтому большими числами удивляйте простых людей с улицы. Но для специалиста это – не что иное, как попытка пустить пыль в глаза большими числами, которые никоим образом не отражают эффективности и качества работы. Про это могут свидетельствовать только РЕЗУЛЬТАТЫ работы и лучше всего – обвинительные акты, направленные в суд, и осужденные по этим актам без изменения квалификации особы.

По воинским должностным лицам, доведенным за служебные преступления до суда и осужденным за их совершение, военная прокуратура может похвалиться разве что осуждением за взяточничество генерала Лантвойта. Попытайтесь порадовать общественность еще подобного рода и строгости приговорами. К сожалению, хвалиться нечем. 14.08.2015 года Вы прилюдно обещали информировать общественность о результатах расследования событий под Иловайском, что для окончания расследования необходимо еще «несколько» месяцев. Это дело непосредственной подследственности военной прокуратуры, а не мелкие взяточники-преподаватели, которые к воинским формированиям никакого отношения не имеют. Прошло 4 месяца. Сейчас идет 16-й или 17-й месяц следствия по Иловайску. «Несколько» — это еще сколько? Или Вы считаете, что про Иловайскую трагедию люди забудут?  Возможно, Вы уже сложили руки и ждете возможности избавиться от этого дела, спихнув ее в Государственное бюро расследований?  А потом будете прилюдно заявлять: «Мы дело расследовали, оставалось только точку поставить. Но изменения законодательства заставили нас передать дело в другой орган, который все и запорол». Подобных вопросов по поводу расследований в отношении служебных правонарушений воинских должностных лиц, ответов на которые не дается уже длительное время, накопилось уже очень много.

И объект для сравнения Вами выбранный очень удачно – следователи прокуратуры. Не мне Вам напоминать, что согласно ст. 216 УПК Украины прокуратура последние 3 года вообще не имеет своей подследственности, кроме воинских правонарушений, а все районные прокуратуры лишены следственного аппарата, он сохранился в небольшом количестве только в прокуратурах областей и больше всего – в ГПУ. Поэтому сравнение со следователями территориальной прокуратуры – очень удачный ход, так как они, можно сказать, в носу ковыряются. На их фоне следователи военной прокуратуры – настоящие пахари. А сравнивать со следователями милиции – у многих из них нагрузка еще больше.

Из приведенных Вами цифровых данных про направленные в суд уголовные производства можно увидеть весьма интересное соотношение направленных в суд в 2015 году уголовных производств по воинским(2195) и общеуголовным(1267) правонарушениям. Получается, что 37 % направленных военной прокуратурой в суд уголовных производств – это производства чужой для военной прокуратуры подследственности. К ним преимущественно относятся производства по совершенно посторонним для воинских формирований фискалам, работникам исполнительной службы и других органов Минюста, преподавателям и иным гражданским лицам, про задержания которых во время получения взяток Вы так любите лично информировать общественность.

Интересная усматривается картина: когда Вас спрашивают про то, как военная прокуратура расследует убийства, кражи, незаконное перемещение грузов военнослужащими в зоне АТО и прочие похожие ситуации, Вы сразу прикрываетесь уголовным процессуальным кодексом – что эти правонарушения не относятся к подследственности военной прокуратуры, ими должны заниматься милиция и прочие правоохранительные органы.   Как же тогда пояснить такую избирательность – что-то Вы не желаете расследовать потому, что это не Ваша подследственность, но тогда по каким критериям выбрано те 37 % направленных в суд уголовных производств чужой подследственности? Потому что они легкие по доказыванию и на них можно попиариться? Если бы военная прокуратура решила все проблемы с преступностью и правопорядком в войсках – своей основной задаче, и еще помогла в свободное время территориалам в борьбе с коррупцией – честь Вам и хвала. Но Вы сами знаете, что это не так и основная работа, в большинстве своем незаметная и неблагодарная, подменена Вами яркими цветными картинками, когда сотрудники военной прокуратуры красуются на задержаниях лиц, не имеющих никакого отношения к военным формированиям. Почему Вы так любите рассказывать про задержания военной прокуратурой цивильных взяточников,  но практически никогда не информировали про осуждение этих лиц? Не потому ли, что стыдно говорить про результаты, которые часто очень отличаются от той картинки, что была нарисована Вами после задержания? И так, к сожалению, во всем — суть подменяется ярким фасадом. Потемкинщина, одним словом.

Наиболее Вам удалась «лирическая» часть про самоотверженных правоохранителей в погонах. И в этом я поддерживаю Вас, что рядовые сотрудники военной прокуратуры действительно весьма напряженно работали, выполнили значительный объем работы часто в боевых условиях, с риском для жизни и здоровья. Они работали так, как их научили руководители и куда они направили усилия подчиненных. Но все они надеялись, что в ответ Вы обеспечите им дальнейшую работу в военном правоохранительном органе. К сожалению, они поздно начали понимать, что должность Главного военного прокурора для Вас – всего лишь очередная служебная ступень и после военной прокуратуры Вы себе место найдете легко. А Ваши подчиненные сейчас в растерянности, так как после лишения военной прокуратуры функции досудебного расследования она в нынешнем виде просто обречена. И куда им теперь? 

За полтора года пребывания в должности Вы палец о палец не ударили, чтобы встроить следствие в воинских формированиях в реформирующуюся систему правоохранительных органов, безболезненно выделить досудебное следствие из военной прокуратуры в аналогичную военную правоохранительную структуру с максимальным сохранением тех законодательных наработок, какие уже есть. Тогда  и военная прокуратура в несколько сокращенном и реформированном виде имела бы перспективу. А главное – от этого выиграло бы государство. Сейчас же кому-то вследствие Вашей близорукости опять придётся начинать все сначала.     

Еще больше потеряет правопорядок в воинских формированиях, так как приближается время, когда досудебного следствия в военной прокуратуре уже не будет, а в Государственном бюро расследований – еще не будет. Фактически мы возвращаемся в ситуацию правоохранительного беспредела в войсках полуторагодичной давности, для исправления которой и была срочно возрождена военная прокуратура. Возможности создания действительно сильного правоохранительного органа в воинских формированиях были огромные, а Вы их бездарно прос…и(просрочили). А в целом, ничего личного.

Анатолий Маркевич

Справка: Маркевич Анатолій Миколайович, 55 років, закінчив з відзнакою у 1982 році військово-юридичний факультет Військового Інституту, за фахом згідно диплому – офіцер-юрист з вищою військово-спеціальною освітою, у 1982-1991 роках працював на різних посадах у військових прокуратурах Збройних Сил СРСР, у 1992-2005 роках — в системі військових прокуратур Генеральної прокуратури України, пройшов усі службові сходинки від слідчого військової прокуратури гарнізону(армії) до заступника військового прокурора Центрального регіону України, полковник юстиції запасу, почесний працівник прокуратури України. З 2006 року адвокат в м. Києві.

ОРД