The Economist: Белорусы и россияне устали от автократов, смотрящих в прошлое

Режимы, которые правят с помощью страха, сами тоже живут в страхе. Они боятся того, что в один прекрасный день люди откажутся терпеть их ложь, воровство и жестокость.

Нет ничего более вдохновляющего, чем видеть людей, который вышли на улицы и требуют свободы, — и это больше всего пугает тех диктаторов, которым эти люди бросают вызов. В Беларуси происходят события, напоминающие восстания 1989 года: люди сотнями тысяч выходят на улицы после вопиющим образом подтасованных выборов, не обращая внимания на угрозу насильственных действий со стороны государства. В российском городе Хабаровске десятки тысяч людей на протяжении уже нескольких недель маршируют по улицам в знак протеста против ареста местного губернатора и введения установленных Москвой правил. Владимир Путин обеспокоен. Но есть ли другая причина, по которой Алексей Навальный, антикоррупционный крестоносец и самый популярный соперник в борьбе за пост президента страны, мог бы быть отравленным и лежал бы в палате берлинской больницы?

Режимы, которые правят с помощью страха, сами тоже живут в страхе. Они боятся того, что в один прекрасный день люди откажутся терпеть их ложь, воровство и жестокость. Они пытаются опираться на свою пропаганду, преследования и покровительство. Однако создается впечатление, что запас трюков у г-на Путина заканчивается, и что запасы подобных приемов у Александра Лукашенко, его оказавшегося в сложном положении союзника, тоже иссякают. Вот почему, несмотря на опровержения Кремля, эти люди вновь прибегают к дубинкам и шприцам. И именно по этой причине на фоне продолжающихся протестов они, судя по всему, задают себе вопрос о том, поможет ли применение насилия сохранить им свои режимы.

Оба лидера пришли к власти, пообещав покончить с тем хаосом, который возник после развала Советского Союза. Г-н Путин предложил гражданам страны такую сделку: держитесь подальше от политики, и вы получите порядок и увеличенную заработную плату. Г-н Лукашенко пообещал продолжение жизни в советском стиле. Г-ну Путину повезло, поскольку цены на нефть резко подскочили вверх после его прихода к власти. Простые россияне получили выгоду от этого (но ее нельзя сравнивать с теми доходами, которые получили члены узкого круга приближенных к власти людей).

Г-н Путин создал мафиозное государство, а г-н Лукашенко — старомодную диктатуру. Оба этих человека пытаются проецировать имидж силы с помощью подчиненных им средств массовой информации, — г-н Лукашенко распространил на этой неделе видеозаписи, на которых он летает на вертолете и размахивает автоматом АК-47, пытаясь таким образом подавить заговор с целью его свержения. Однако ни один из этих режимов не способен себя реформировать. Эти страны вынуждены использовать государственное телевидение для того, чтобы провозглашать виртуальные изменения, однако оказываются в сложном положении, когда сталкиваются с реальными проблемами.

Начать можно с экономики. В Беларуси сохраняется версия старой советской системы в стиле тематического парка. Когда г-н Лукашенко захотел получить поддержку у рабочих, он отправился для этого на тракторный завод, как новоявленный Ленин. Экспорт этой страны состоит, в основном, из углекислого калия и продуктов переработки российской нефти, которая поставляется по дисконтным ценам.

Россия отличается от Беларуси. Ее экономика более открытая и менее монолитная. Однако командные высоты в промышленности и в финансах находятся в руках олигархов, пользующихся доверием Кремля. Поэтому г-н Путин не может ввести в действие конкуренцию и динамику, не затронув ту систему отношений, которая и удерживает его у власти. Он не смог провести диверсификацию и ослабить зависимость экономики от углеводородов, поэтому недавний двойной шок от низких цен на нефть и от covid-19 оказался весьма болезненным для страны. Теперь приходится затягивать пояса, а президенту страны нечего предложить, кроме национализма и ностальгии.

Однако этот коктейль теряет силу. В течение двух десятилетий г-н Путин пытался возродить воображаемое героическое, изобильное и стабильное прошлое советской и царской империй. Его режим является новатором в области дезинформации. Российский президент основал фабрику троллей, а также создал такую медийную среду, в которой, как сказал один комментатор, «нет ничего правдивого, и все возможно». Вместе с тем предлагаемый г-ном Путиным видеоряд проигрывают тому контенту, который создает г-н Навальный. Его пользующиеся популярностью видео на портале «Ютуб» сделаны не менее искусно, чем визуальная продукция самого режима, однако они соответствуют настроению людей и их растущему недовольству. Кроме того, они основаны на глубоком исследовании коррупции существующего режима — и, следовательно, на реальности.

Г-н Путин и г-н Лукашенко не смогли реализовать экономическое и культурное обновление, поэтому оба оказались не в состоянии провести обновление своих режимов. Ни один из них не имеет реального преемника. Г-н Лукашенко постоянно таскает с собой своего 15-летнего сына, — в последний раз он был в боевом снаряжении. Г-н Путин без труда может подобрать себе преемника, однако не должен вызвать негативную реакцию членов приближенных к Кремлю группировок. В этом году он попытался решить проблему, изменив конституцию страны, и теперь он может оставаться у власти до 2036 года, когда ему будет уже 84 года. Но и это тоже было признаком опустошения. В отличие от этого, г-н Навальный занимался организацией оппозиционного голосования на региональных выборах, которые будут проведены 13 сентября. Возможно, его убрали со сцены из-за того, что в случае возникновения в России такого же народного движения, как в Беларуси, он стал бы его самым вероятным лидером.

Отравление г-на Навального является свидетельством того, что этим режимам не хватает идей, и они прибегают к насилию. Однако события в Беларуси показывают, каким сложным инструментом является насилие. Г-н Лукашенко попытался использовать жестокие репрессии, — протестующих арестовывали и пытали, — однако эти меры лишь придали им еще больше смелости и еще больше ослабили позиции самого президента. Однако огромное количество протестующих говорит о том, что они игнорировали его угрозы по использованию силы против них. Возможно, он готов убить сотни или даже тысячи людей, однако не может позволить себе потерять доверие сотрудников своих правоохранительных органов.

Г-н Путин понимает, что использование грубой силы против людей может вызвать еще больший протест, именно поэтому Кремль не применял никаких средств против демонстрантов в Хабаровске, надеясь, что через какое-то время они потеряют интерес. Но если бы протесты на востоке начали распространяться дальше по стране, то г-н Путин столкнулся бы с аналогичной ситуацией. Он может арестовать и запугать представителей элиты сколько угодно. Но контролировать людей, особенно в большом количестве, не так просто.

А что другие страны могут сделать в сложившейся ситуации? Ответ начинается с защиты принципа прав человека. Германия поступила правильно, предложив убежище г-ну Навальному. Немецкие доктора могут объяснить, что с ним произошло, — и простые россияне им поверят.

Европейский союз и Америка поступили правильно, отказавшись признать результаты украденных г-ном Лукашенко выборов. Их отказ может быть представлен пропагандистами в Минске и в Москве как свидетельство того, что эти протесты являются тайной операцией Запада, однако люди на улицах этому не поверят. Внешние державы должны предупредить Россию о том, что любое использование силы в Беларуси станет основанием для введения жестких санкций.

Г-н Путин и г-н Лукашенко не будут ограничивать себя моральными, юридическими или дипломатическими нормами, но если они прольют кровь, чтобы остаться у власти, то это должно иметь соответствующие последствия.

Никто не знает, как долго еще продержатся эти режимы. Смотрящие в прошлое автократии могут существовать многие годы. Г-н Путин и г-н Лукашенко пришли к власти, пообещав возврат к эпохе утраченной славы, и в этом они не одиноки. Поначалу это может быть воспринято положительно, но в конечном итоге, если использовать выражение белорусских протестующих, «они надоедают». А этот тот момент, которого должны опасаться диктаторы.