Новый Холокост всегда на пороге

Я не был евреем. Искреннее безразличие являлось ответом на национальный вопрос там, где росла моя душа в начале шестидесятых годов прошлого века...

Собственно, и вопроса-то не было. Были папа с мамой и их друзья: дядя Лева и тетя Майя, дядя Стасик и тетя Наташа, дядя Леша и тетя Надя, дядя Ваня, тетя Света, дядя Юзик… У нас была большая квартира с некоторых пор, вот и собирались у нас на Речном: мама была солнцем и душой этой компании…

Только спустя несколько десятилетий, уже почти пятидесятилетним, я впервые догадался, что эти пожизненно любимые мною люди были русскими, евреями, украинцами или поляками...

В четвертом классе я услышал слово "жиденок". Ближе к седьмому – расслышал, наконец, привычное испуганное понижение тона при слове "еврей" в телефонном разговоре бабушки Ревекки. Само имя "Ревекка" тоже ни с чем не связывалось: просто такое странное имя.

Про Холокост я не то чтобы ничего не знал, но – это было частью памяти о великой страшной войне, в которой погиб мой дед. Бабий Яр стоял в моей голове через запятую с Хатынью и блокадой Ленинграда, и все это делали фашисты, которых я хорошо знал по фильмам – это были жестокие, отвратительные, мало похожие на людей существа.

Но этих фашистов победил советский народ, и теперь все было хорошо.

Хорошо было не то чтобы совсем все: в 1972 году мой брат, выпускник знаменитой второй физматшколы, не смог поступить в МГУ и услышал от добросердечной нянечки в тамошних коридорах: милый, мы же вашу нацию вообще не берем…

Помню тоску и возмущение родителей: все это казалось им, наверное, отрыжкой прошлого. Прошлого, впрочем, не охотнорядского, а гораздо более близкого. Видимо, именно в ту пору я услышал загадочное слово "космополитизм", узнал про гибель Михоэлса…

Потом я прочитал бабелевскую "Историю моей голубятни" – и был неприятно удивлен тому, что всё это делали не какие-то целлулоидные фашисты, а - люди. Инвалид Макаренко, размазывающий голубиные кишки по щеке еврейского мальчика, показался мне вдруг очень знакомым человеком. Дело было не в фашистах, оказывается. А в чем-то, чего эти фашисты были – частью.

"И в этом дело все, и в этом вся печаль…" - как сказано поэтом по другому поводу.

Я взрослел помаленьку и что-то узнавал и понимал про этот проклятый (пятый) пункт, но обиды не смогли разрушить главного, и собственное еврейство, слава богу, не стало главной точкой самоидентификации. Я был (и есть) московский мальчик с Чистых прудов, мелкая часть веселого интернационального застолья.

Еврейская же тема привычно появляется в моей жизни под ручку с антисемитами. И ей-богу, только антисемиты в состоянии сделать меня евреем!

Я дразню и буду дразнить этих мудаков своим еврейством, - но не потому что горжусь еврейством, а потому что не люблю мудаков.

В периоды обострений, вроде того, который стоит на дворе сейчас, они вылезают изо всех щелей.

Которые попроще, просто хамят. Которые поумнее, наблатыкались говорить либеральные слова и страдать о палестинском народе (и у каждого, разумеется, по несколько друзей-евреев), - но чуть поскреби эту амальгамку, а там – бабелевский инвалид Макаренко со своей Катюшей и ее выстраданным текстом.

"Семя ихнее разорить надо…"

Текст мы выучили, спасибо.

Страдающие о палестинском народе, поинтересуйтесь: куда делись за четверть века миллиарды долларов гуманитарной помощи? Задайте себе вопрос: как получилось, что независимая Палестина уже четверть века не производит ничего, кроме кротовых нор для военной коммуникации, ненависти к евреям и ракет для их убийства?

Палестинский народ действительно жалко: он находится в заложниках у убийц. Любой палестинец, замеченный в симпатии к евреям, будет уничтожен. У палестинского ребенка в Секторе почти нет шансов стать чем-то, кроме пушечного мяса, и это полноценная трагедия, разумеется.

Но Израиль в нынешнем раскладе может помочь палестинцам только уничтожением главарей ХАМАС - остальное палестинский народ должен сделать сам. Если, конечно, найдет для себя и своих детей какое-нибудь применение в будущем, кроме взаимного смертоубийства...

Я не был поклонником государства Израиль в своей космополитической юности. Я знал и знаю, что деление на нации – это глубокий отстой, и родительское застолье было тому порукой, но настойчивость антисемитов сделала свое дело.

Убедили, сволочи...

Увы, новый Холокост всегда на пороге.

Вдохновленный "интеллектуалами", которые объяснят человечеству, что евреи сами виноваты в своих бедах. Желанный миллионам ментальных инвалидов. Идущий под звуки подловатой "равноудаленности" мирового сообщества...

И в этом пейзаже космополитический мальчик с Чистых прудов вынужден настаивать на своем еврействе.