Лежать и дышать. Один день из жизни коронавирусной реанимации в Киеве

Читать на русском

И что происходит, когда от COVID-19 вакцинированы все?

Эпидемия COVID-19 в Украине не сбавляет обороты. Министерство здравоохранения ежедневно отчитывается о около 20 тыс. новых случаев заболевания коронавирусной инфекцией, нескольких тысячах госпитализаций и нескольких сотнях смертей. Поэтому, чтобы остановить волну заболеваемости, часть областей страны перевели в «красную зону», где действует ряд ограничений для невакцинированных, пишет Стас Козлюк на страницах издания  Тиждень.

В последние дни октября Неделя провела несколько дней в инфекционном отделении Киевской городской клинической больницы №3, где наблюдала за работой медиков. В дочерние времена здесь было отделение кардиологии, однако с началом эпидемии его перепрофилировали в инфекционное. По этическим соображениям некоторые имена изменены.

Свободные койки

Вечер, палата интенсивной терапии. Почти тихо. Слышно только, как пациенты вдыхают кислород. Каждый по-разному: кто спокойно, кто немного хрипит, кто отрывисто и с хлюпаньем - это самые тяжелые. Пока таких пациентов двое, они на аппаратах искусственной вентиляции легких. Не интубированы. В углу палаты под иконой две кровати. На одной спит пациентка. Назовем ее Мария. На вид ей около 70 лет. Она лежит на боку, чтобы кислородная маска не сползала с лица, под голову подложила руку. Соседняя кровать отгорожена шторкой. Рассмотреть, кто на ней, трудно: пациентку накрыли простыней почти под глаза. Рядом с ней стоят два молчаливых врача. От женщины отсоединяют аппаратуру, фиксирующую жизненные показатели. Кровать откатывают немного в сторону. Берут последний анализ крови.

«Эта женщина у нас лежала около недели. В обычной палате. А сегодня утром ее состояние внезапно ухудшилось. Это признак нового варианта COVID-19 – «Дельты». Где-то к концу первой недели, на 7–10 день пациент проваливается в пике, у него резко ухудшается состояние, проседает сатурация, могут быть сопутствующие осложнения. У нашей пациентки вдобавок начался отек легких. Мы смогли его снять и стабилизировать состояние. Но врачи – не боги, а возможности человеческого организма – не безграничны. Добавились другие осложнения, и человек не выдержал», — говорит дежурный врач палаты интенсивной терапии Ариана Ханифи.

Она с коллегой молча выходит в коридор. Обрабатывает свой костюм дезраствором. Дезинфицирует руки. Заходит в полутемную ординаторскую. Моет руки. Садится за стол в круг света от настольной лампы. Начинает заполнять документы. В дневник болезни умершей нужно внести последнюю информацию и известить о смерти родственников. Слышно, как по коридору везут тело. Кровать под иконой в палате на девять человек стала свободной.

Утро следующего дня, ординаторская. Ариана передает смену своей коллеге - Ольге Ваврук. Врачи обсуждают пациентов из реанимации, их показатели, общее состояние. За ночь в палате интенсивной терапии освободились еще две кровати: умерли тяжелые пациенты-мужчины.

– И они тоже? – спрашиваю у Арианы. – И они. Болезнь стала быстрее. Она скорее передается от человека к человеку, стремительнее и более агрессивно протекает. Лечение помогает не каждому пациенту. Особенно если есть сопутствующие заболевания: инфаркты, инсульты… — Ариана садится за стол составлять график дежурств. В настоящее время за палатой интенсивной терапии закреплены пять врачей.

Разговор продолжает коллега Арианы, Ольга: «Мы дежурим сутки через сутки. Иногда — через двое суток. Если выходят такие изменения, можно сказать, что нам очень повезло. Но сами понимаете: пятерых людей недостаточно, чтобы закрыть все дежурства. К тому же вечером, когда другие врачи уходят домой, дежурный по реанимации отвечает за все инфекционное отделение – а это 70 человек». Пока говорим, надеваем защитные костюмы и отправляемся в палату интенсивной терапии.

«Чужие», синька и керосиновые ванны

Внутри немного шумно — пациенты оживились перед утренним осмотром. Одна из свободных кроватей у двери под стеной уже занята новой пациенткой. Ольга, впрочем, начинает обход с самого угла: того, где висит икона.

— Лучше не стало, да? Скажите честно, показатели ухудшились? Анализы плохие? – спрашивает у врача наша знакомая Мария. – Моя вы хорошая. Ну, зачем так говорить? У вас отличные анализы, есть прогресс, вы на кислородной маске, у вас хорошая сатурация. Не волнуйтесь, поправитесь. Просто эта болезнь тяжелая, лечение долгое. Но у вас все будет хорошо, — ласково говорит Ольга. Мария успокаивается, врач меряет ей сатурацию, давление и пульс. Слушает лёгкие. Показатели записывают в свой блокнот. Переходим к другой кровати. Здесь также пациентка, с виду ей за 50. Она на аппарате ИВЛ, на лице намертво закреплена герметичная маска, которую сами врачи прозвали «чужим». За сходство с существом из одноименного фантастического фильма.

– … ам. … ода, — чуть слышно из-под маски. – Воду разлили? Не беспокойтесь, все хорошо, девушки уберут, такое бывает. Вы, главное, дышите, — Ольга изучает показатели пациентки и переходит к следующей койке. Потом еще к одной. — Что вы здесь снимаете? – сквозь кислородную маску возмущается мужчина. — Вы бы лучше сняли тараканов, которые здесь бегают. И как тут воняет. И вообще! Я позвоню Наталье Мосийчук! – Давайте я вас лучше осмотрю. Вас никто не фотографирует, не нервничайте, – пытается успокоить его Ольга. – Я полковник! Я дослужился! У меня квартира на Печерске! Отпустите меня домой! Я нормально себя чувствую! — не унимается мужчина. — Я вас сейчас выпишу, а скорая мне вас привезет через час в худшем состоянии, чем сейчас. Это пока вы на кислородной терапии, кажется, что все хорошо. Но если маску снять – этот эффект будет коротким. Минут на 30. Вы даже до дому не доедете, – терпеливо объясняет Ольга. – У меня есть несколько вариантов! Я могу переехать в другую больницу! Меня сегодня перевезут! Я говорил с главврачами! — пациент, похоже, игнорирует слова врача. — Есть для вас плохие новости: в Киеве мест почти не осталось. Ладно, давайте я поговорю с заведующим. Она переговорит с завотделением больницы, в которую вы якобы собираетесь ложиться. И если все будет хорошо – вас заберут, – терпеливо говорит врач. Мужчина успокаивается, говорит, что понимает: не все зависит от врачей, просто он устал ждать. Выздоровления, передачу от родных.

Наконец через полчаса обход завершен. После дезинфекции возвращаемся в ординаторскую. Ольга садится писать дневники болезней своих пациентов.

«Это очень нужная, хоть и медленная работа. Но благодаря этим дневникам мы способны отслеживать течение болезни и корректировать лечение. Потому что врач, например, может не знать, что с пациентом было вчера — на другой смене. Плюс еще нужно раздать медсестрам листы назначений лекарства», — Ольга погружается в работу, предлагает самому сделать себе чай. Так в тишине проходит около часа. Вдруг дверь приоткрывается.

— Оля, там насчет пациента (назовем его Михаил. — Авт.) звонят по телефону. Что сказать? - Ого, уже час? Сейчас подойду, - врач исчезает в коридоре. Следующие полтора часа проходят в постоянных забегах от ординаторской и к телефону: это время, когда родственники пациентов палаты интенсивной терапии могут позвонить по телефону и поинтересоваться своими родными. Врачам приходится отвечать на множество вопросов: от того, какими препаратами и почему именно такими лечат и до того, что было сегодня на обед.

Наконец, снова надеваем защитные костюмы: одна из пациенток реанимации идет на поправку, поэтому врач хочет попытаться снять ее с аппарата ИВЛ и дать подышать через кислородную маску. Если самочувствие не ухудшится, ее переведут из реанимационной в обычную палату.

«Чистый кислород очень сушит слизистую. Поэтому по возможности мы переводим пациентов с ИВЛ на обычные кислородные маски. Если их общее состояние позволяет. Через кислородные маски идет увлажненный кислород, его влияние на слизистые тоже не слишком приятное, но не настолько, как от ИВЛ», — Ольга берет из коробки кислородных масок одну и идет к пациентке. Расстегивает крепление «чужого», дает женщине маску, подключает ее к кислородной точке.

В дверях снова появляется медсестра: «Оля, там насчет Михаила. Что мне сказать? Через десять минут? Хорошо». Врач тем временем надевает пациентке кислородную маску на лицо. У нее вместо ремней обычная зеленая резинка. Такой «кислородный респиратор» можно в любой момент снять, чтобы поесть и попить. В отличие от «чужих» на аппаратах ИВЛ. Как объясняет Ольга, пациенты на неинвазивной вентиляции легких трудно справляются: несколько минут без ИВЛ может очень сильно ухудшить их состояние. Так что таким людям, чтобы поесть и попить, нужна помощь врачей и медсестер.

— Как дышится? Такой поток достаточный? Кислорода хватает? Хорошо. Моя вы хорошая. Если вдруг станет хуже – зовите меня.

Выходим в коридор. Наталкиваемся на другую медсестру.

— Оля, там насчет Михаила… — Они только что звонили по телефону. Я просила подождать десять минут, у меня пациентка.

Ольга идет говорить с родственниками, захожу в ординаторскую, ставлю чайник. Через пять минут появляется врач. Пока есть свободное время, говорим об историях с работы. «Я еще работаю врачом скорой. В Киеве сейчас много ковидных вызовов. Чтобы вы понимали: иногда от момента звонка на 103 до приезда скорой бригады проходит от 5 до 10 часов. Чего там только не случается. Был пациент недавно. Приезжаем по вызову к мужчине в летах. Кашляет, мокрота аж черная, сатурация низкая, весь синий. Буквально. Я говорю, что все, едем в больницу. Он как подскочит, как начнет кричать, мол, врачам не доверяю, у меня свои методы лечения. Думаю, сейчас скажет о водке. А он как выдаст: Я керосиновые ванны принимаю! Я еще подумала, почему так бензином в доме воняет. А в начале пандемии был другой случай, тогда посетителей пускали в инфекционное. Пришла женщина. Говорит, прочла в интернете, будто коронавирусную инфекцию лечат синькой. Я объяснила, что такое лечение очень сомнительно и опасно, медики таким не занимаются. Предупредила: если попытается поить своего мужа синенькой — больше в инфекционное ее не впущу».

Рассказ прерывает забегающая в ординаторскую медичка. Скорая привезла пациентку в тяжелом состоянии с сатурацией 70% (насыщение крови кислородом, нормальным у здорового человека считается показатель от 96% и выше. — Ред.). Ее нужно переводить в палату интенсивной терапии. «Хорошо, пусть на кислороде продышится чуть-чуть, поднимайте ее в палату, а потом начнем лечить, — говорит врач и продолжает историю. — Однажды прихожу на смену, а у мужчины моча синего цвета. Я испугалась, думала, может, комбинация лекарства дает такой окрас или какая-то реакция организма. Обложилась справочниками, гуглю симптомы, связалась с коллегами. Вдруг меня осенило. Иду к пациенту и говорю: «Откройте рот и скажите «а». Мать моя родная! Ротовая полость аж фиолетовая. Спрашиваю: жена приходила, синькой поила? И он так говорит: «Да чем она меня только не поила». А сейчас посетителей не пускаем. Только передачи», — говорит Ольга и идет осматривать пациентку.

Ее нет примерно пол часа. В конце концов врач влетает в ординаторскую, хватает защитные очки и перчатки: «Если хотите снимать — быстро одевайтесь. Пациентка очень тяжелая». На последних словах вместе выбегаем в коридор, через несколько десятков секунд одеваем защитную одежду, забегаем в палату интенсивной терапии.

На свободной кровати под иконой лежит новая пациентка. Женщина в возрасте 70 лет. Тяжело и отрывисто дышит, вся дрожит. На нее надевают «чужого», укладывают на спину, пытаются поставить катетеры. Бесполезно: на посиневших и холодных руках не видно сосудов.

«Дышите вместе с маской! Она вам помогает, не сопротивляйтесь! Дышите вместе! Дышите! Помогите мне. Мы должны поставить вам катетер, сосудов не видно. Сжимайте и разжимайте кулачки. Так хорошо», — говорит Ольга.

Она пытается замерить сатурацию – бесполезно. Руки слишком холодные. Аппарат выдает ложные характеристики. «Сатуратор какую-то хрень показывает. Нет здесь пульса 50. Он не менее 130. Что там катетер? Есть? Давай (здесь должны быть названия медицинских препаратов и дозировки, прописанные в протоколе, но по просьбе врачей мы их не называем, чтобы читатели не начали заниматься профилактическим самолечением. — Авт.)», — врач пытается согреть женщине руки, чтобы замерить корректные показатели сатурации .

– Оля? – к нам подбегает медсестра. — В соседней палате мужчине стало плохо. – Черт – тихо бросает врач. Она оставляет у пациентку медсестре, а сама бежит в соседнюю палату.

Там нас встречает мужчина, чуть старше 50 лет. Лежит на спине, жалуется на плохое самочувствие. «У нас к вам два требования для успешного лечения: пить много воды, потому что ваш организм во время тяжелой болезни теряет жидкость, и лежать на животе, потому что в таком положении ваши легкие получают больше кислорода. Ничего сложного, верно? Но когда я к вам захожу – вы постоянно лежите на спине. Почему? У вас сатурация 90% и вы плохо себя чувствуете? Извините, но это реанимация и здесь всем плохо», — Ольга бежит в реанимационную палату.

Бабушка в это время немного согрелась. Дыхание выровнялось, стало менее прерывистым. Наконец, есть корректные показатели сатурации, давления и пульса. Врач назначает медикаменты. Ее с соседней кровати зовет Мария.

— Оля, простите. Я хотела спросить… мне бы к невропатологу сходить, — женщина внимательно смотрит на врача.

— Смотрите, сначала мы вылечим ваш COVID-19, а потом пойдем к невропатологу. Коронавирусная инфекция сейчас для вас – самая большая проблема и угроза. Когда выздоровеете – будет вам невропатолог, – устало выдыхает Ольга. Вместе идем в ординаторскую. Слышно, как из реанимации раздаются молитвы: это кто-то из пациентов включил видео на мобильном телефоне.

Вакцинация и шансы на выздоровление

Спрашиваю, какие шансы у новой пациентки. «Шансы. Шансы всегда есть. Но не нужно требовать от организма человека невозможного. Лечение COVID-19 симптоматическое, помогает не всем. Увидим, что можно сделать», — в полутемной ординаторской Ольга садится в свет, который дает настольная лампа. Стол, к слову, завален медицинскими документами, за последние два часа только инфекционное отделение Ольги приняло пятерых новых пациентов. Следует изучить анализы и показатели каждого и назначить лечение. А потом садиться заполнять дневники болезни. «Да, мне что-то не нравятся показатели новенькой. Ага, той, которую положили у Марии. Марию, к слову, нужно перевести в обычную палату. Она уже на кислородной маске, показатели стабильны. Просто боюсь, что на ее моральное состояние повлияют все эти смерти… Но мест нет, никуда переводить. Сейчас у меня есть только две свободные кровати. В коридоре. Без кислорода. Все". Врач садится писать.

Иногда она советуется со своим коллегой, врачом-хирургом Александром, помогающим ей на смене. «За день у нас может быть восемь-десять новых пациентов. Часть людей выписываем, если здоровье способствует. За все время, пока я работаю в условиях ковидного отделения, не приняла ни одного вакцинированного. Все люди, которых вы видели, непривиты. Да, я слышала, что такие случаи, когда вакцинированные попадали в больницы с COVID-19, были. Но сама их не видела. Также следует учитывать, что вакцинация не дает 100% гарантии не заболеть. Так было, есть и будет. Но вакцина значительно увеличивает ваши шансы легче перенести болезнь. Поэтому не игнорируйте вакцинацию. Потому что может наступить момент, когда пациентов станет очень, очень много. И мы начнем их сортировать. Тогда мне как врачу придется выбирать: кто получит кислородную терапию, а кто нет. А я очень этого не хочу. Не хотела бы, чтобы мне приходилось делать такой выбор», — устало говорит Ольга.

На часах почти девять вечера. Врачи заполняют дневники болезни. Через час Ольга пойдет делать вечерний обход пациентов. К утру кровать под иконой снова станет свободной.  

* * * * *

Что происходит, когда от COVID-19 вакцинированы абсолютно все?

Бразилия страдает от COVID-19 как ни одна другая страна на планете. Может ли исправить ситуацию 100-процентная вакцинация населения? Фармацевтический концерн Pfizer решил проверить это на примере одного города.

В Толедо уже полным ходом вакцинируются подростки от 12 лет

Бразилия – страна контрастов. С одной стороны, страну возглавляет президент Болсонара – убежденный коронаскептик и антивакцинатор, не отказывающийся распространять фейки о болезни и опасности прививки. С другой стороны, шокированное массовой смертностью население - в Бразилии от COVID-19 умерло уже не менее 600 тысяч человек - активно вакцинируется. Согласно данным опроса, проведенного институтом Datafolha, прививки сделали уже 94 процента бразильцев, пишет  DW.

Тем временем на юго-западе страны, в городе Толедо с населением в 143 тысяч человек, вскоре начнется исследование, инициированное фармацевтическим концерном Pfizer. В течение года ученые будут наблюдать, какой будет картина заболеваемости, если квоту вакцинации препаратом BioNTech/Pfizer удастся довести до 100 процентов населения.

"99 процентов жителей уже получили одну дозу вакцины, 65 процентов уже привиты двумя дозами, плюс есть те, кто получает третью - "бустерную" (усиливающую. - Ред.) дозу", - рассказывает мэр города Бето Лунитти. По его словам, население с самого начала дисциплинированно соблюдало дистанцию и носило маски, люди реагируют на исследования положительно. "Теперь на нас смотрит весь мир", - добавляет с ухмылкой городской голова.

Горожане положительно относятся к прививке, говорит мэр Бето Лунитти

"Мы верим в науку"

Лунитти знает, что такое COVID-19. Весной он сам тяжело переболел, лежал в больнице на кислородной поддержке. Мэр выставил диагноз врачей на сайт города – как предупреждение для горожан. "Мы здесь, в Толедо, верим в науку. А я несу особенно ответственность как образец для почти 150 тысяч горожан", - говорит Лунитти. 

Он очень сожалеет о том, что президент Бразилии не воспринимает проблему коронавирусной болезни с должной серьезностью.

У Толедо есть идеальные условия для проведения подобного исследования. Город не слишком мал с точки зрения репрезентативности исследования, но и не слишком велик, чтобы организовать его. Важно также, что здесь есть университет, ученые которого будут сопровождать проект. Здесь также есть больница и управление здравоохранения. Но главное – здесь практически нет скептиков, которые не хотят делать прививки. 

Что будет с мутациями вируса, как долго будет держаться защита?

"Продвижение в прививке уже дает ощутимый результат. Количество инфекций, а также смертей и пациентов в больницах значительно снизилось. На стационарном лечении находятся шесть больных, в неделю мы фиксируем два смертельных случая", - говорит глава местного управления здравоохранения Габриэла Кухарски. Она надеется, что в дальнейшем ситуация станет еще лучше. Сейчас уже полным ходом идет прививка подростков от 12 лет.

Результаты вакцинации уже ощущаются, говорит Габриэла Кухарски.

В возрастной группе до 19 лет за месяц количество новых случаев инфекции снизилось с 49 до 7, рассказывает врач. Если в начале пандемии население получало вакцину производства Sinovac, AstraZeneca и Johnson & Johnson, то теперь все прививки делаются исключительно вакциной BioNTech/Pfizer. "Мы хотим понять, как вирус будет вести себя в полностью иммунизированном городе, будут ли видоизменения вируса, как долго будет держаться защита", - объясняет Кухарски. Она отмечает, что предписания по социальной дистанции и ношение масок пока отменять никто не собирается.

Уже второе масштабное исследование

Толедо – второй город в Бразилии, в котором проводится подобный эксперимент. В начале года подобное исследование проводилось в городке Серрана, расположенном в 900 километрах северо-восточнее Толедо. В Серране, близ Сан Паоло, также вакцинировали всех жителей, правда, только совершеннолетних. Иммунизация проводилась не вакциной от BioNTech/Pfizer, а китайским препаратом CoronaVac, также широко представленным и в Украине.

Директор больницы в Серране Маркос Боргес удовлетворен результатами иммунизации CoronaVac. "Количество заболеваний с явными симптомами снизилось на 80 процентов, количество пациентов, нуждающихся в стационарном лечении, - на 86 процентов, а смертей - на 95 процентов", - говорит Маркос.

Защита и для непривитых

Исследование в Серране также показало, какое влияние имеет вакцинация всего взрослого населения на невакцинированных детей и подростков. "Количество новых инфекций ощутимо уменьшилось и среди непривитых, у нас существенное уменьшение циркуляции вируса", - говорит Боргес.

Самое сложное в проведении подобного исследования - даже не прививки и мониторинг, а избегание внешнего влияния на течение эпидемии в отдельном городе. Для этого на въездах в Серрану осуществлялся контроль, посетители должны были предоставлять свои контактные данные и имели возможность находиться в городе только в течение ограниченного времени. Такие меры необходимы ввиду того, что на остальной территории страны ситуация с распространением COVID-19 остается крайне напряженной.

Использованы материалы изданий  Тиждень и  DW