События на Донбассе уже не вызывают жалости, а воспринимаются, как должное

События на Донбассе уже не вызывают жалости, а воспринимаются, как должное

Все лето я наблюдала в соцсетях за географией перемещений Татьяны Навки. Выкладывая фото семейного и экзотического отдыха, она корректно опускала названия тех мест, где они были.

Вместе с ней наслаждались летом на полную катушку многие, если не сказать, все звезды российского шоу-бизнеса. И это нормально, потому что не зазорно эгоистично думать о себе, постить на своих страничках в социальных сетях только себя.

О чем я? О том, что война наскучила. О ней не думают и говорят неохотно. Всему есть лимит. Жалости и сочувствию, очевидно, тоже. Люди покупают то, что им умеют продать.

Жалость к Донбассу "продавалась" средствами массовой информации. Журналисты выхватывали те кадры, в которых были лежачие и немощные старики, плачущие женщины, испуганные или раненые дети. И этот продукт охотно покупали россияне – ненавидели Украину, жалели маленький и гордый Донбасс. На волне этой жалости и чувства социальной несправедливости сюда тоннами шла гуманитарка. Кто мог, расставлял шире ладони, чтобы успевать выхватывать продуктовые наборы, одежду, детское питание. Кто был деликатнее, ждал, что его наберут, сообщат или позовут.

Я помню проехавший мимо меня первый гуманитарный конвой. Машины с флажками на кабинах и растяжками надписей на боках. Мы замерли, как в детской игре "Море волнуется раз", и разинули рты. Считали фуры: раз, два, три... В тот самый первый раз казалось, что будет теперь лучше всем.

Оказалось – казалось. Помощь, наверное, разошлась по больницам, а те, кому нечего было есть, привычно пошли в социальные столовые, чтобы поесть один раз в день шесть дней в неделю каши с видимостью тушенки. Потом гумконвои были еще и еще, только люди смотрели вслед уже горько и разочарованно – адресно помощь не шла, ее не получали те, кто действительно нуждался.

Можно было бы сказать – просите, пишите, звоните, требуйте! Но разве все обладают нужными силами, техническими возможностями и напором, чтобы побороться за себя, признавшись кому-то в остром желании просто поесть? 

К нам тем летом случайно попала адресная коробка помощи. Телефон на ней был указан неверно. Нужно было разыскивать получателя по адресу на коробке. Оказия попасть в другой район города подвернулась знакомым через несколько месяцев. И еще через какое-то время на пороге нашего дома оказался старик. Бледный, потный и уставший. Он долго сидел у нас на ступеньках, пока мы готовили лист бумаги ему для расписки. Сказал:

" – Это помощь от дочери из России".

А потом он понес свой бесценный груз на остановку. Без какой-то радости и особых эмоций. Сказал, что болен, что едва ему стало лучше, пошел к нам, а пока ехал, растерял оставшиеся силы.

Жители Донбасса уже перестали радоваться адресной помощи близких

История без конца и начала, о том, что не только дорога ложка к обеду, но и дорог тот, кто подаст эту ложку вовремя.

Моя знакомая, на вопросы, как ей здесь, почти всегда отшучивалась. А потом узнала, что ее приятельница получила денежный перевод от их выехавшего коллеги. Она, не стесняясь, сгущала краски и бесконечно жаловалась, когда ей звонили спросить, как им живется. И деньги были вознаграждением за красноречие, в то время как рядом с ней молча жили те, кому было никак не лучше.

Ольга ЧЕРНЕНКО