30 лет после путча в Москве: Россия в кризисе идентичности

30 лет после путча в Москве: Россия в кризисе идентичности

Относительно попытки государственного переворота в 1991 году чувства Владимира Путина, вероятно, всегда были двойственными. Для большинства его соотечественников эта тема сегодня тоже не так проста. 

Об этом пишет немецкое издание Süddeutsche Zeitung.

Август — время отпусков, так было и 30 лет назад, так что Владимир Путин был «бог весть где», когда все началось — рассказал он много лет спустя. Однако, когда 19 августа 1991 года группа реакционных функционеров устроила переворот против Михаила Горбачева, чтобы остановить распад Советского Союза, молодой Путин поспешил вернуться в Санкт-Петербург.

В то время ему было ясно, на чьей он стороне: ни при каких обстоятельствах он не собирался присоединяться к путчистам, рассказал он.

Для Путина, как и для большинства россиян, эта тема сегодня не так проста. Неуверенность в том, как оценить те августовские дни, является симптомом более масштабного кризиса идентичности.

Как это часто бывает, когда речь в России заходит об истории, многие люди оплакивают то, что они потеряли — Советский Союз. И при этом не видят, что выиграли. Впрочем, стоит признать, что этот выигрыш становится тем труднее осознать, чем больше прав отбирается у граждан.

Тридцать лет назад, по крайней мере, на короткое время ситуация казалась ясной. Путчисты с помощью военной силы цеплялись за коммунизм, народ же хотел перемен. В Москве десятки тысяч людей преградили путь танкам и в конечном итоге покончили с властью КПСС. 

Освобождение? Сегодня большинство смотрит на это иначе. Примерно каждый десятый до сих пор воспринимает те дни как победу «демократической революции».

Более 40% россиян, согласно опросам, считают августовский путч печальным событием с разрушительными последствиями. Наряду с потерянной надеждой, это отражает и расплывчатое чувство потери.

Две трети россиян сожалеют о конце Советского Союза — не только потому, что они больше не являются гражданами этой гигантской империи. В то время рухнула и социальная концепция, на смену которой пришла не настоящая демократия, а ее имитация.

В то время предполагалось, что новая система принесет больше благосостояния, причем быстро. Однако сначала она принесла хаос, коррупцию и нищету. Сегодня у многих россиян либеральные реформы 1990-х годов не ассоциируются ни с чем хорошим. Впоследствии скорее высокая цена на нефть спасла экономику России, а не новая свобода.

Сегодня уровень благосостояния гораздо выше, чем в советские времена, и Россия гораздо больше похожа на западные демократии, чем СССР. Но когда людям приходится выбирать между политической свободой и материальной стабильностью, многие по-прежнему выбирают последнее.

Кремль знает об этом. Многие годы он пытался создавать видимость демократической легитимности. Путинская система всегда была авторитарной, и сегодня она не стесняется демонстрировать это открыто.

Без Путина, пропагандирует Кремль, страна снова погрузится в хаос. Его обещание стабильности, конечно, не заменяет политической идеи. Достаточно ли этого обещания для граждан — большой вопрос ближайших лет.

Что касается августовского путча, то чувства Путина по отношению к нему, вероятно, всегда были двойственными. Тогда было ясно, что путчисты разрушат страну, сказал Путин в 2000 году. Но задачу, которую они поставили перед собой — спасти Советский Союз от распада — он посчитал похвальной.